|
Газета "Взгляд". 4 сентября 2006 г. |
Текст: Светлана Храмова, Амстердам
Софья Губайдуллина - последний великий композитор
Фестиваль на
каналах – Grachtenfestival в августе этого года
проводился в девятый раз. Этот фестиваль – явление уникальное. Как и сами
каналы Амстердама
В этом году амстердамский фестиваль на каналах Grachtenfestival
посвятили творчеству композитора Софьи Губайдуллиной. Корреспондент газеты
ВЗГЛЯД задала несколько вопросов последнему великому композитору ХХ века.
Молодые музыканты – победители международных конкурсов, прошедшие
строгий отбор, – приезжают из самых разных стран участвовать в летней академии
Национального молодежного оркестра. Они играют в лучших залах Голландии. И не
только.
Концертной площадкой становится территория исторических
памятников, музеев, специально оборудованные лодки, парки и площади, даже
огромное помещение аэропорта Схипхол.
По всей территории Королевства Нидерландов выступают солисты и
ансамбли, представляющие разнообразие направлений современного исполнительства.
Задействованы и все доступные виды общественного транспорта, что
дает возможность заинтересованной публике легко перемещаться внутри страны и
охватить как можно большее количество представлений.
Билет на фестиваль обеспечивает бесплатный проезд на трамваях,
автобусах, лодках, паромах, что помогает увидеть Королевство в лучшем виде.
Традиционная для страны забота обо всех сразу.
Молодые дарования получают новый опыт, граждане и гости -
незабываемые впечатления, современная музыка развивается, а организаторы снова
явили максимум изобретательности и разработали неповторимое событие,
сориентированное на специфику местности.
Эстафета музыкальных опытов
Но, пожалуй, важнее всего, что для потенциально одаренных
студентов консерваторий организованы мастер-классы и общение с маститыми музыкантами и
композиторами.
Если отбросить блистательность формы проведения – это и есть
главная конструктивная идея фестиваля. Полезная для
обеих сторон. Помогает носителям прославленных имен не отрываться от
реальности, а напористым и подающим надежды – к ней приблизиться.
В самом деле, в последний день фестиваля Национальный молодежный
оркестр играет в Concertgebow симфонию Софии
Губайдуллиной – «Слышу… Умолкло», впервые продирижированную много лет назад в Москве Геннадием
Рождественским.
Благодаря ему, кстати, в 1982 году и исполненную.
Музыка, по замыслу автора, включает соло дирижера. В одной из двенадцати частей
симфонии он управляет не оркестром, а потоками позитивной и негативной энергии.
В полной тишине. Рождественский симфонию принял с восторгом, премьера
состоялась.
Сейчас Губайдуллина, которую на Западе называют последним великим
композитором ХХ века, делает авторские указания на репетициях в Амстердаме.
Последний великий композитор ХХ века
С Софьей Губайдуллиной мы встретились во время концерта в зале «Бимхауза». Исполнялось «Трио для трех тромбонов» –
виртуозно написанная небольшая вещь, требующая от исполнителей почти цирковой отточенности каждого
движения.
75-летняя Софья Азгатовна следила за
исполнением музыки с напряженным вниманием. И уже острота ее взгляда позволяла
понять, что о заслуженном отдыхе мэтра говорить не придется. Казалось, что
пронизывающие, насквозь буравящие молодых музыкантов черные глаза исполняют
дирижерскую функцию. Она созидала музыку, заново творила ее.
После антракта, перед исполнением следующего произведения – «У
края пропасти», написанной для водофона и семи
виолончелей, ей предстояло выйти на сцену для большого интервью со специальным
корреспондентом BBC. Но она легко согласилась поговорить.
- Я всегда рада общению. Слово – сказанное, как и музыка –
исполненная, обретают силу воздействия, я осуществляюсь в той энергии, которую
могу сообщить всеми доступными мне способами. Я
обязана делать то, что в моих силах.
Мы живем в страшное время. Цивилизация съедает культуру. Мне даже
кажется, что противокультурна общая тенденция. Для
этого так много делается. Материальный мир торжествует. Успех художника
определяется стоимостью картин, успех музыканта – цифрой в контракте,
фактически творчество становится второстепенным.
Это самое важное сейчас для человечества – сохранить культуру в
этих ужасающе трудных условиях, когда все направлено на то, чтобы культуру
съесть.
Я несколько часов назад прилетела в Амстердам по приглашению моего
друга, голландского музыканта Райнберта де Леу – композитора, пианиста, дирижера, педагога. Он отец и
вдохновитель этого фестиваля. Райнберт отдает молодым
музыкантам все силы, осознает это как миссию.
- Вы с таким вниманием слушали. Вы удовлетворены тем, как
исполнена ваша музыка?
- Я слышала и лучшие исполнения, честно говоря. Ощущение, что души музыкантов
еще спят. Авангардная музыка, как часто определяют мои произведения, требует не
меньшей эмоциональной пробужденности,
чем исполнение Шопена. Я слышу энергичные звуки – но нет души.
Я здесь больше из уважения к Райнберту,
честно говоря, я не люблю возиться с еще сырым материалом. Я понимаю, что это
важно. Но мне более важен уровень исполнения.
Хотя однажды, по его же инициативе, я попала на подобный летний
фестиваль, проводимый в маленьком американском городе Танглвуд,
это репетиционная база Бостонского симфонического. Земли, когда-то дарованные
Сергею Кусевицкому, стали собственностью оркестра.
Встречи на том фестивале стали откровением! Потрясающий опыт –
исполнялась моя музыка для хора «Теперь всегда снега» на стихи Геннадия Айги. Произведение много значит для меня, я его очень
люблю. Голоса молодых звучали ярко, с таким артистизмом, как даже профессионалы
никогда на моей памяти не звучали!
- То есть и артистизм присутствовал – и душа успела проснуться.
Значит, одаренность все-таки главное?
- Главное – наличие этого особого микроба духовности в крови. Редко сейчас, да
и всегда редко, – но встречается.
Я только что вернулась из Асиаго –
итальянского городка в горах, где встретила таких идеалистов, это настолько
обнадеживающее впечатление! Со всех концов света люди приехали на фестиваль,
проходивший в маленькой церкви с прекрасной акустикой.
Квартет «Терпсихора» играл мою музыку, а в составе квартета -
итальянка, болгарин, француженка и англичанин. Как музыканты нашли друг друга –
остается загадкой. Играли удивительно хорошо, а публика оказалась столь
благодарной!
Сейчас повсюду есть какие-то места – островки, где происходит
сохранение культуры при общем походе, направленном на ее уничтожение. То в
Бадене, то в Стокгольме, где-то на окраинах его – появляются люди, которые со
страстью энтузиастов способствуют сохранению баланса, не позволяют миру
полностью перейти на существование в материальной плоскости.
- Ваша музыка религиозна в основе своей – вы согласны с таким
мнением?
- Да, конечно. Более того, – она засмеялась, – я считаю, что вся музыка
религиозна!
Нет, не в смысле церковности. Я понимаю слово «религия» буквально.
«Лига» – связь, «ре» – возобновление. Как восстановление связи между человеком
и высшим началом. Искусство выполняет роль связующего
звена.
Всякое сочинение – это работа духа, уход от
земного. Через искусство дух обретает форму. Потому что существование только в
материальной плоскости уничтожает смысл жизни. В этом и суть искусства –
возвращать жизни смысл.
Часто спрашивают – не обидно ли, что меня называют мистиком? Но мистическое – прежде всего прорыв к тайне. И любое искусство
– тайна. Творчество таинственно, и непостижимая тайна в творчестве всегда есть.
Это правильно, что меня называют мистиком.
- Представляется ли вам работа над формой специфически сложной –
женщины более эмоциональны, менее склонны к конструктивизму. Вы ощущаете
женское начало, когда создаете музыку?
- Мы разделены на женщин и мужчин – и это не так уж и плохо. Есть разные
женщины, разные мужчины. Для меня важна софийность искусства.
София – богиня мудрости. Считается, что она была в основе
божественной субстанции. Женский принцип бога – это творческий принцип. Женское
начало инициировало творение мира – творчество Бога.
Творчество двойственно, как и сама София. Она стремится к единству
и в то же время инициирует Бога создать мир, то есть множественность элементов.
И когда создана множественность – она призывает вернуться к единству.
Стремление к единству и к множественности, вечное противоречие
мужского и женского начал – это и есть двойственность Софии и самой природы
творчества. Создание материального мира из множества элементов и стремление
объединить его.
София явилась миру как спасительница духовного начала, которая в
тоже время небезразлична к материи, к ее устройству и качеству. Это женский
рецепт.
Так творит женщина – в той или иной сфере. Я слышу звучащее
единство вертикали, превращаю ее в горизонтальную множественность, которую
стремлюсь объединить.
- Ваше отношение к программности в
музыке? Есть ли в основе вашей музыки идея, которая может быть выражена
словами?
- Трудно припомнить свой собственный опыт. Он настолько интуитивен. Но основа –
это звучащий мир. Есть побудительные импульсы, но когда начинаешь писать – то
все это отбрасываешь. Остаешься наедине со своим универсумом, где есть только
звук.
- Есть ли мыслители, философия которых повлияла на вашу музыку?
- Наверное, можно называть имена, да, но множество вещей я изучала и с
волнением открывала сама. Установка какая-то может быть близка, но в конечном
итоге человек слушает только себя. Самый мощный философ, несомненное влияние
которого я всегда чувствую, – Иоганн Себастьян Бах.
- Ваше имя я хорошо знаю с детства, музыканты всегда произносили
его с благоговением. В российской современной классической музыке имя Софьи
Губайдуллиной почитается как культовое. Почему уже пятнадцать лет вы живете
неподалеку от Гамбурга, почему вы уехали из Москвы?
- Вы правильно сказали: имя звучало. А музыка – нет. Вход в зал Союза
композиторов мне был практически закрыт.
Да и имени-то не было толком. Раз в десять лет кому-нибудь из
музыкантов удавалось выцарапать разрешение на исполнение большого произведения
с моим именем в афише. Раз в десять лет, не чаще!
Ощущение, что все двери закрыты… Я чувствовала
полную безнадежность. Продолжала писать, а на жизнь зарабатывала чем-нибудь
вроде музыки к мультфильму «Маугли». Осталась
страшная боль и привычная открытая рана, которая не заживет никогда.
В Вене, в 1981 году, впервые прозвучал «Офферториум»,
концерт для виолончели с оркестром, сыгранный Гидоном
Кремером. Моя музыка стала звучать на Западе. Все более и более активно.
Приглашения следовали одно за другим.
Привычные немота и отверженность стали не только невыносимы, но и
бессмысленны. В 1992 году я уехала в Германию, живу
под Гамбургом – есть такой небольшой город Аппен. Но
я даже не там, а в малюсенькой деревушке живу, поблизости. В ней всего две
улицы.
А дальше – пастбища, простор. Я подолгу гуляю, много думаю, очень
много пишу. Это самое счастливое время в моей жизни. Идеальная обстановка для
творчества. Я могу поставить перед собой очень сложные задачи и стараться их
выполнить.
- Отшельническая жизнь дает вам вдохновение?
- И хотела бы согласиться, да не могу, – смеется София Азгатовна.
– Люди сами приходят ко мне.
Приезжают из разных стран – музыканты, друзья. Приходят заказы из
Чикаго, Бостона, Амстердама, Токио, даже из Китая!
Я очень легко перемещаюсь по планете из этой деревушки. Чудесным
образом обрела быструю связь с миром – с публикой, с исполнителями и
композиторами, с критиками, что особенно важно.
Уйдя от людей – я соединилась с ними. Меня удостоили престижнейших
наград – например, в 1998 году от Японской ассоциации искусств – «Premium Imperiale», это нечто
вроде Нобелевской премии в музыке и свидетельство истинного признания.
В 2002 году я получила «Polar Music Prize» – в Швеции. Сам король
ее вручает, но премия традиционно предназначена для легкой музыки, серьезная
музыка себя неуютно в ней чувствует.
- Да, в списке лауреатов «Polar Music Prize» – Пол Маккартни, Элтон Джон, Стив Уандер. А формулировка – что-то вроде как «За особые
заслуги, значимый вклад в развитие мировой музыкальной культуры и верность
творческой идее несмотря ни на что...»
- Несмотря даже на отсутствие надежды в течение почти сорока лет. – Она снова
улыбается. Глаза смотрят иронично и молодо. – Кстати, пять лет назад музыканты
в Москве сделали концерты в честь моего семидесятилетия. Моя музыка к тому
моменту стала широко признанной на Западе, время советской идеологии прошло. И
что вы думаете?
Да, залы заполнены, я видела радостные глаза публики. И ни одной
положительной рецензии! Только отрицательные. Зрителей убедила, а музыковеды
снова несчастны. И очень разочарованны. Как всегда.
Это чем объяснить?
Впрочем, объяснять уже нет времени.
Корреспондент BBC с нетерпением приглашает композитора Софью Губайдуллину на
сцену.
Он представляет ее публике, долго перечисляет музыкальные
достижения мастера. Конечно, один из первых вопросов – трудно ли было уехать из
России, и что она при этом чувствовала.
Софья коротко отшучивается и с легкой улыбкой начинает говорить о
музыке, которая прозвучит в концерте через несколько
минут.
Есть тайна и боль творчества. Об этом говорить можно. А есть просто боль, которая не проходит. Об этом лучше не говорить.
