Б.А. Успенский
Солярно-лунарная символика в облике русского храма
Маковки
русских церквей украшает, как известно, крест с полумесяцем, то есть крест, в
основании которого помещен полумесяц. Каково происхождение этой традиции?
Символика креста, естественно, вписывается в христианские представления, то есть
соответствует самой функции христианского храма и, кажется, не нуждается в
разъяснении. Однако что означает полумесяц? Почему так устойчиво само это
сочетание? Вопрос этот волновал еще Максима Грека, который посвятил ему
специальное рассуждение «Сказание о том, что под крестом на церкви окружен аки
месяц млад».
И, наконец, встает еще один
вопрос: является ли это чисто русским явлением? Нередко считают, что эта
символика, это сочетание знаменуют победу Православия над мусульманами,
освобождение от татарского владычества. Это мнение не выдерживает критики. И
легко может быть опровергнуто. Несомненно, интересующее нас явление возникло
еще в домонгольский период. Об этом красноречиво свидетельствует хотя бы крест
с полумесяцем на куполе Димитровского собора конца XII века во Владимире. Этот
крест - древний. Он сохраняет свою исконную первоначальную форму. Такую же
форму имел крест и на церкви Спаса Нередицы того же примерно времени. Такое же
изображение в целом ряде случаев встречается в древнейший период на миниатюрах,
на клеймах икон, где представлено вообще изображение храма. Также на русских
каменных резных крестах. Итак, безусловно, неправомерно трактовать интересующие
нас изображения как символ торжества Православия над мусульманством. Столь же
неправомерна, по-видимому, и попытка увидеть здесь символическое изображение
торжества христианства над язычеством. Некоторые исследователи видели здесь
изображение змея, попираемого Христом. Как же понимать это сочетание? Крест
имеет для нас, прежде всего, христианские ассоциации. Между тем, полумесяц,
очевидно, изображает луну, то есть представляет собой символ явно языческого
происхождения. Достаточно напомнить хотя бы о лунницах, которые носили наши
предки славяне-язычники. Но как же объяснить это сочетание христианской и
языческой символики? Говорит ли оно о двоеверии, то есть, о функциональном
объединении христианского и языческого начала? Но почему же тогда это сочетание
узаконено в храмовом декоре, почему оно в этом случае настолько устойчиво?
Для ответа на этот вопрос
следует принять во внимание, прежде всего, что не только полумесяц, но и крест
соотносится с астральной, точнее солярно-лунарной символикой. Общеизвестно, что
символика креста предшествует христианству. Крест — это солярный символ. Крест
означает солнце. И эта символика едва ли не универсальна. Во всяком случае, она
имеет исключительно широкое распространение. Напомню, что равноконечный крест,
совершенно аналогичный византийскому, встречается на буддистских храмах в
Японии в качестве солярного знака. Изображение креста, как известно, обнаружено
на древних американских монументах, предшествующих появлению в Америке
европейцев. И старинные историки, для того чтобы объяснить это явление,
вынуждены были предположить, что в Америке задолго до Колумба проповедовали
апостол Фома и его ученики. Соответственно объясняется и обычай носить крест на
груди или на шее, который также наблюдается и вне христианского культа.
Известно, например, что главный жрец Мемфиса носил крест как нагрудное
украшение. А в Риме носили крест на шее весталки. И все это легко объяснимо,
если иметь в виду, что крест выступает во всех этих случаях как солярный
символ.
Солярная символика особенно
явно и выразительно представлена в свастике, которая также представляет собой,
конечно, солярный знак, где передается при этом круговое движение солнца,
движение по солнцу. Свастика — это, конечно, разновидность креста; этот знак,
собственно, и именуется крестом. Такого рода крест, поскольку он известен в
христианском искусстве, носит название Crux gammata или же крюковидный крест.
Свастика в качестве солярного символа была широко распространена и в Индии, и
это хорошо известно, прежде всего, благодаря тому, что именно отсюда
заимствовали этот знак нацисты, но в несколько меньшей степени известно то
обстоятельство, что свастика как солярный знак была распространена и у славян.
Изображение свастики до сих пор можно увидеть на славянских избах. 
Итак, сочетание креста и
полумесяца целиком вписывается в космологическую, солярно-лунарную,
дохристианскую, то есть языческую по своему происхождению символику. Крест и
полумесяц символизируют именно солнце и луну. Но вместе с тем оба символа имеют
и другой, прямой и непосредственный христианский смысл. Крест очевидным образом
выступает как символ Христа, между тем как луна в христианской культуре, в
христианской иконографии символизирует Богородицу. Таким образом,
соответствующая символика читается одновременно в двух кодах: языческом и
христианском. И это, видимо, объясняет ее устойчивость. Это один из ярких
примеров того, что можно было бы назвать воцерковлением язычества. Такое
толкование, ассоциация креста с Христом, а луны с Богородицей прямо
соответствует каноническим текстам, более того, оно поддерживается ими,
поскольку о Христе говорится: Солнце правды (sol justitiae) (Мал. 4, 2); а
Богородица предстает как жена, облеченная в солнце, под ногами ее луна, и на
главе ее венец из двенадцати звезд (Откр. 12, 1). Хорошей иллюстрацией может
служить икона Остробрамской Божией Матери, где Богоматерь изображена с месяцем,
и ее изображение окружает 12 звезд. Но вообще изображение Богородицы с луной
представляет собой обычное явление в христианской иконографии. Итак, лунарная
символика непосредственно связана с Богородицей точно так же, как солярная
символика связана с Христом. Эту связь еще очень хорошо ощущал, например,
Стефан Яворский, когда говорил в своем «Слове о победе под Полтавой» 1709 года:
«Сам Христос Спаситель, иже есть солнце, и луна, Пресвятая Дева Мария, стали и
способствовали победить гордого сего». Примеры такого рода можно было и
умножить, однако в этом, кажется, нет необходимости. В древнерусской
учительной литературе можно встретить мнение, что, когда Христос воскрес,
солнце, не заходя, стояло всю неделю, и это мнение находит прямое соответствие
в литургической практике, поскольку на Пасхальной неделе каждый день служится
именно как воскресение. Подобно тому, как Христос ассоциируется с солнцем в
христианском культе, так с солнцем ассоциируется и крест. Это очень отчетливо и
ярко проявляется, между прочим, в богослужебном действии, то есть в обрядах, в
храмовом действии. Так, старообрядцы-беспоповцы расходятся друг с другом в
своей практике хождения. Беспоповцы, надо сказать, кадят с помощью кацеи, то
есть ручной кадильницы, которую они держат за ручку, поскольку они - миряне и не
могут пользоваться обычной кадильницей. Так вот, одни беспоповцы кадят крестом,
крестообразно, изображают крест, а другие обводят кацеей посолонь, то есть
обводят по солнцу, по часовой стрелке. Существует специальная полемика по этому
поводу, но для нас же важно то обстоятельство, что оба действия предстают как
функционально равнозначные и эквивалентные. Солнце и крест выступают как
эквивалентные символы. Но и в обычной православной службе, не старообрядческой,
мы можем наблюдать ту же самую эквивалентность. Так, в определенные моменты
литургического действа священник из алтаря, стоя в царских дверях, там, куда
входит Царь Славы, то есть Христос, благословляет молящихся знаком креста,
осеняет их крестом, а дьякон затем держит орарь и обводит им посолонь, по
солнцу, по часовой стрелке. Опять-таки и в этом случае крест и солнце предстают
как синонимичные явления.
Еще более заметна ассоциация
креста и солнца в народных верованиях. Достаточно характерен повсеместно
распространенный обычай молиться на Восток. В ряде же мест принято молиться и
на восходящее и на заходящее солнце, то есть на солнце именно, а не на страну
света. Во второй половине XVII века дьякон Феодор Иванов свидетельствовал о
том, что многие поселяне, а также попы и дьяконы, живучи по селам своим,
поклоняются солнцу, где с ними не случится образа иконы Христовой и креста его.
Итак, солнце символизирует Христа; икона Христова, крест Христов и солнце
выступают как синонимичные явления.
До нас дошло дело о
старообрядце Василии Желтовском 1680-х годов, который не ходил в
новообрядческую церковь, говоря: «Бог наш на небеси, а на земли Бога нет»,— и
крестился, смотря на солнце. Понятно, что у старообрядцев, которые были лишены
возможности ходить в церковь по конфессиональным соображениям, соответствующие
соображения, идущие из глубокой древности, получают особую актуальность.
Народные представления могут оказываться даже сильнее церковных установлений.
Когда в 1479 году при освящении московского Успенского собора митрополит
Геронтий (кстати, он был не русским, а греком, и это важно) стал ходить с
крестом вокруг церкви не по солнечному всходу, то есть не посолонь, не вокруг
солнца, как было принято раньше в Русской Церкви, а против солнца, против
часовой стрелки, то великий князь Иван Васильевич немедленно воспротивился
этому, заявив, что за то гнев Божий приходит. Когда митрополит и его сторонники
попытались обосновать свою позицию со ссылкой на практику Греческой Церкви, то
ему было отвечено, что, поскольку Христос есть солнце праведное, ходить против
солнца - означает идти против Христа. Хождение вокруг храма против солнца не
было принято до середины XVII века, когда патриарх Никон все-таки привел
русский обряд в соответствие с греческой практикой. Естественно, что
старообрядцы ходят вокруг храма по солнцу, сохраняя древнерусский обычай.
Совершенно так же они мотивируют свой отказ ходить против солнца: они отказываются
ходить в новообрядческую церковь, потому что новообрядческая церковь, говорят
старообрядцы, освящена против солнца, а идти против солнца — значит, идти
против Христа. Итак, повторяю, сочетание креста и полумесяца читается, так
сказать, в двух кодах, они могут интерпретироваться в двух концептуальных
системах: в языческой и христианской. В одном случае это солярно-лунарная
символика, в другом же случае это сочетание символизирует соединение Христа и
Богородицы. Поскольку Христос ассоциируется с солнцем, а Богородица с луной,
символика эта оказывается очень устойчивой. Уместно отметить, что эта символика
зафиксирована на русских лунницах, когда между рогов лунницы, изображающей
полумесяц, помещался крест. В тех же случаях, когда лунница не имела изображения
креста, она, вероятно, могла носиться вместе с крестом, то есть, иначе говоря,
могло образовываться то же самое изображение. До сих пор речь шла о русских
примерах. Но вместе с тем аналогичные изображения, правда, гораздо реже,
обнаруживаются в византийском искусстве. Прежде всего, в миниатюрах, а также в
нумизматике. Напомню о монетах императоров-соправителей Василия II и
Константина IX.
До нас дошли относительно
поздние, XVI века, афонские кресты, близкие по форме к интересующему нас
изображению. Наконец, и Максим Грек, который посвятил этому, изображению
специальные рассуждения, рассматривая кресты такого рода, не сомневался в их
греческом происхождении. Мы можем предположить, следовательно, что кресты с
полумесяцем на маковках русских храмов пришли на Русь из Византии.
Вместе с тем
солярно-лунарная символика имеет универсальное распространение, поскольку как в
Византии, так и на Руси независимым образом могло реализовываться двойное
прочтение соответствующей композиции, то есть прочтение этих знаков и как
христианских, и как солярно-лунарных символов. Но почему же церковь сначала в
Византии, а затем в России использует такие двузначные, такие двусмысленные
символы? Случайно ли это? Можно ли видеть здесь своеобразное проявление
двоеверия? Думается, что нет.
Необходимо напомнить, что
целый ряд обрядов и символов христианской Церкви имеет совершенно явное и,
несомненно, языческое происхождение. И это обусловлено вполне сознательной
практикой Церкви, которая имеет вообще очень древние корни, очень древнюю
традицию. Практику, которую можно определить как своего рода воцерковление
язычества. С распространением христианства в самые разные исторические периоды
Церковь определенно и, видимо, вполне сознательно приспосабливалась к язычеству
и в какой-то мере даже к языческим обрядам. По словам современного историка
Церкви, христианство восприняло и сделало своими многие формы языческой
религии, потому что весь замысел христианства в том и состоит, чтобы все формы
в этом мире не заменять новыми, а наполнить новым и истинным содержанием.
Крещение водой, религиозная трапеза, помазывание маслом — все эти
основоположные религиозные акты Церковь не выдумала, не создала, все они уже
имелись в религиозном обиходе человечества. Церковь обратила на служение
христианству многие формы религии, бывшие обычными для язычества. Как язычники
праздновали 25 декабря рождение непобедимого солнца, так и христиане к этому
дню приурочили празднование Рождества Христова, научившее людей поклоняться
Солнцу правды. Эта же дата стала датой и Богоявления. Церковный культ
бессребреников, как известно, имеет много общего с языческим культом диоскуров.
Говоря о приспособлении христианских праздников к языческим, можно указать
далее, что праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи под 29 августа установлен
Александрийской Церковью в противовес празднествам александрийского Нового
года. Праздники Рождества Богородицы, 8 сентября, и Зачатия Богородицы, 12
января, были установлены в Азии в противовес Олимпийским играм. Праздник
Преображения Господня, 6 августа, — армяно-каппадокийского происхождения,
установлен в Армении в противовес языческому празднику Росс. День Архангела
Михаила, 8 ноября,— александрийского происхождения, заменил собой древнейший
праздник Крещения Господня, установленный Египетской Церковью в противовес
торжествам в честь египетской богини. Таким образом, Церковь как бы давала
христианское освещение народным празднествам, естественно, при этом должны были
сохраняться те или иные языческие обряды, которые получали, однако, новое содержание,
переосмысляясь в плане христианских представлений. И в точности так же церкви
ставились на месте Языческих капищ, и языческие жрецы по мере распространения
христианства становились христианскими священнослужителями. Практика
воцерковления язычества, восходящая, как мы видели, к первым векам
христианства, сохранялась в Византийской, а затем и в Русской Церкви.
Соответственно целый ряд обрядов, как общих, так и местных, и вообще целый ряд
моментов культового поведения обнаруживает несомненное языческое происхождение.
Сюда относится, например, обычай носить нательный крест, заменивший языческие
наузы, культовая роль яиц, а также восковых свечей. Таким образом, объясняется,
как мне кажется, и интересующая нас символическая композиция — сочетания креста
и полумесяца, которая приобретает в христианском культе новое содержание.
© Материалы
Международной церковной научной конференции
«Богословие
и духовность», Москва, 11-18 мая 1987 года.
