Т.П.Сергеева

Тайна пророка или великий заговор?

«Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем».

Евангелие (Мат. 13:57)

«Пред грозным часом пора обрести мужество и национальное достоинство и изгнать гнуснейший и невежественный обычай, внедренный в нас врагами Родины нашей, — обычай отвергать, умалять, очернять <...> и предавать все свое родное. Не массы слагают историю и славу страны, но ее великие люди».

Е.И.Рерих

Вечная, неизбывная тема для размышлений — в чем же причина гонений, клеветы и осуждения великих мира сего, особенно в нашем многострадальном отечестве. Жизнь постоянно демонстрирует новые подтверждения живучести этого «гнуснейшего и невежественного обычая». Снова подверглись умалению и очернению жизнь, творчество нашей замечательной соотечественницы, той, что принесла человечеству новое миропонимание, заложила ступень нового сознания. Снова имя Елены Петровны Блаватской и дело ее жизни пытаются оболгать и принизить, представить в негативном свете, формируя таким образом отрицательное отношение к ней самой и ее трудам.

Речь идет о книгах двух авторов, избравших поприще умаления и очернения великих людей — тех, чьими делами слагается история и слава нашей отчизны. Это произведение скандально известного «рериховеда» А.Сенкевича «Елена Блаватская», выпущенное издательством «Олимп» и ООО «Фирма «Издательство ACT» в серии «Великие пророки», и книга И.Минутко «Заговор тайных вождей. Феномен Елены Блаватской», увидевшая свет благодаря ЗАО «Издательство «ЭКСМО-Пресс»» и ООО «Издательство «Яуза»». Эта книга — один из томов восьмитомной серии под названием «Оккультные войны XX века». Названия этих двух серий точно сориентированы на ажиотажный спрос у вполне определенного потребителя.

Интересен выбор литературного жанра этих произведений. Это не научные исследования, требующие от автора соблюдения целого ряда условий методологического и этического порядка. Это и не художественные произведения, хотя бы потому, что их авторов трудно отнести к художникам слова. По-видимому, они на это и не претендуют, а «художественность» для них — лишь прикрытие авторского произвола в изложении и интерпретации фактов и событий. Как следует из рекламного послесловия издательства «Яуза», книги И.А.Минутко «представляют собой исторические романы с авантюрным, можно сказать детективным сюжетом <...> в них действуют наряду с вымышленными персонажами реальные личности»¹. В литературной критике мы найдем много полемики по поводу жанра исторического романа и особой ответственности писателя за достоверность изложенного. Похоже, эта проблема автора «Заговора тайных вождей» не беспокоит, да и о какой достоверности может идти речь в эклектической смеси жанров исторического романа и авантюрного детектива?

Конечно, историческая основа в творении И.Минутко имеется, присутствуют и известные в истории имена. Иногда приводятся выдержки из действительно существующих документов. Разумеется, без ссылок на источник — этим и удобен жанр «художественного» сочинения. И здесь же приводятся «документы» созданные фантазией автора. Отличить одно от другого человеку, не обладающему глубокими историческими познаниями в данной области, практически невозможно. Могут возразить, что этого потребовала фабула детективного сюжета, но такое допустимо лишь в отношении вымышленных героев, а в случае, когда речь идет об исторических лицах, такие «документы» уже не «художественная» выдумка, а сфабрикованная подделка. Каким образом неосведомленный читатель может отличить одно от другого?

Пример вольного обращения с документами и историческими фактами мы можем найти на страницах 140 и 141. Здесь автор «цитирует» запись из блокнота Е.П. Блаватской, в которой описана ее встреча с Учителем 12 августа 1851 года. Оговаривая, что это перевод с французского, он приводит текст, помещенный в кавычки. По всем правилам цитирования документов любые авторские изменения или дополнения должны оговариваться или отмечаться общепринятым образом. И.Минутко игнорирует это правило и изменяет указанное Блаватской место встречи — Рамсгит (курорт на Северном море) на Гайд-парк. Действительно, встреча произошла в Лондоне, как это отмечали те, кому Елена Петровна спустя много лет рассказала о ней: Г.Олькотт, А.Безант, графиня Вахтмейстер. С.Крэнстон в своем биографическом исследовании жизни и творчества Блаватской, цитируя оригинальную запись на французском и приводя точный перевод, отмечает и причину, по которой Е.П.Блаватская намеренно изменила название². Весьма похоже, что Минутко пользовался книгой С.Крэнстон при написании своего романа, ибо далее он приводит имеющуюся там цитату³ из воспоминаний графини Констанс Вахтмейстер о встрече Блаватской с ее Учителем, только при этом обрывает цитату на нужном для себя месте, изъяв самое главное, ради чего эта встреча состоялась — слова Учителя о том, что ему требуется участие Блаватской в работе, которую он собирается предпринять, и что для этого ей будет необходимо три года провести в Тибете. Правда, далее И.Минутко развивает свою собственную версию изъятой части цитаты, в которой не только изобретает новые встречи и их обстоятельства, но ведет диалоги от первого лица, вкладывая в уста своих персонажей вымышленные слова, которых истинные исторические лица не произносили. Диалоги, построенные автором в стиле авантюрного детектива, примитивно-вульгарны по форме, они намеренно искажают, опрощают и принижают историческое событие — встречу Блаватской со своим Учителем.

В предисловии к книге, а вернее ко всей серии «Оккультные войны XX века», Е.Красавина пишет: «Писатель Игорь Минутко рассматривает историю сквозь призму мистики и магии, утверждая, что самые крупные события XX века не обошлись без влияния иррациональных сил»⁴и добавляет: «то, что всегда скрывалось за семью печатями, становится явным»⁵. Действительно, в книге И.Минутко понятия «мистика», «магия», «оккультизм», «масонство» присутствуют, но поданы так, что невозможно понять, что же именно автор рассматривает в качестве «иррациональных сил» и какова же их конкретная историческая роль. Может быть, имеется в виду «художественный» вымысел автора о вмешательстве духа Блаватской в развитие авантюрного детектива с «протоколами сионских мудрецов» — фальшивкой, широко раскручиваемой сторонниками идей жидо-массонских заговоров? Зачем автору потребовалось замешать имя Блаватской в эту «историю» — отдельный разговор. Здесь хотелось бы отметить, что смесь выдумки и исторических имен, представленная в «историческом» романе И.Минутко, вряд ли может сделать «явным» то, что «всегда скрывалось за семью печатями». О какой истории тут можно говорить? Разве что о безответственном отношении автора к историческим фактам и лицам.

Оставим на совести И.Минутко домыслы относительно других персонажей, прототипами которых служили «реальные личности», и попробуем разобраться с тем, что же его фантастические измышления привносят в образ нашей героической соотечественницы Елены Петровны Блаватской. Вплетая замешанную им на фантастических вымыслах историю жизни Е.П. Блаватской в еще более фантастическую авантюрную интригу с «протоколами сионских мудрецов» И. Минутко безмерно опошляет и принижает и ее жизненный путь, и те великие цели, ради которых она жила и трудилась. Он как будто бы не обвиняет, не ругает и не поносит Е.П. Блаватскую, наоборот, делает ее «женщиной-легендой», противостоящей, как сказано в аннотации к книге, героям романа, среди которых есть «авантюристы и министры, финансисты и историческая агентесса, успешно совмещающая первую древнейшую профессию со службой в полиции». Но само помещение имени Блаватской в подобную компанию «героев» является тем самым умалением, которое дискредитирует образ великой подвижницы не меньше, чем открытая хула.

Доктор филологии А.Сенкевич, которого, по его собственным словам, стать прозаиком подвигнул «выдающийся русский писатель» Юрий Витальевич Мамлеев⁶, ни в чем не уступает своему коллеге — профессиональному писателю и журналисту И.Минутко. Переплетая крупицы фактов с фантастическими историями, он ведет свое повествование в ритме бойкого бульварного романа. В отличие от Минутко Сенкевич не маскирует отношения к главной героине своего произведения. Это агрессивно отрицательное отношение, пробивающееся сквозь видимую легкость рассказа, наполненного как писательским вымыслом, обычно свойственным художественным сочинениям, так и авторскими домыслами — попытками интерпретировать то, что сам же и придумал. Однако следует отметить, что такие домыслы — не безобидная фантастика, поскольку касаются они не вымышленного персонажа, а конкретного исторического лица, и потому вполне могут быть отнесены к разряду клеветы. Эта клевета в книге А.Сенкевича имеет строго организованный ритм. Начиная с описания детских лет Елены Петровны Блаватской, автор, временами грубо прерывая витиеватую вязь своих «художественных» выдумок, четко и последовательно проводит мысль о неадекватности ее поведения общепринятым нормам, об особых способностях, которые он видит не иначе как магическими и даже колдовскими, об оторванности от реальности и, более того, о принадлежности к силам зла. Так же, как и И.Минутко, он смело и уверенно излагает, что думала Елена Петровна, чем руководствовалась, как планировала свою жизнь. Совершенно непонятно, на чем основывается такая уверенность, кроме разве что собственного желания представить вещи в нужном освещении.

Е.Ф.Писарева, известный теософ, член Российского Теософского Общества начала XX века, отмечает в биографическом очерке «Елена Петровна Блаватская»: «Относительно внешних условий детства Елены Петровны мы можем получить достаточно ясное представление из двух книг ее родной сестры В.П.Желиховской — «Как я была маленькая» и «Мое отрочество», в которых она описывает свою семью, но из них нельзя вынести почти никакого представления о характере и переживаниях самой Елены Петровны в детстве»⁷. Далее, говоря о двадцатилетнем периоде путешествий Блаватской, Писарева отмечает: «Даже горячо любимые ею родственницы, ее сестра и тетка, с которыми ее связывала нежная дружба, и те не знали ничего определенного об этой эпохе ее жизни»⁸. Ей вторит С.Крэнстон: «Установить точные даты тех или иных событий в жизни Е.П.Б[лаватской] после ее отъезда из России не так-то легко. Сама она дневников не вела, а никого из близких, кто мог бы рассказать о ней, рядом не было»⁹. Это не смущает ни А.Сенкевича, ни И.Минутко, восполняющих отсутствие фактов продуктами своей фантазии.

Е.Ф.Писарева писала: «Ее враги, а также все судящие по одним видимостям, предполагают, что таинственность ее жизни скрывает за собой нечто предосудительное, иначе «почему бы ее жизнь не была открытой, как у добрых людей»? Да, ей было, что хранить в тайне, но не пошлые искания приключений наполняли эту таинственную часть ее жизни, а неукротимая тяга большой души к большой цели»¹⁰. Сенкевич и Минутко наполнили эти скрытые от постороннего глаза годы жизни Е.П.Блаватской событиями и подробностями, для которых слово «пошлые» будет слишком мягким и маловыразительным. Иногда они, как бы в подтверждение сказанного приводят цитаты из воспоминаний близких людей, но в большинстве случаев эти цитаты не имеют ни малейшей связи с умозаключениями автора. Например, Сенкевич пишет, что сестра Елены Петровны говорила о доме, в котором они жили, что он был «с подземными галереями, давно покинутыми ходами, башнями и укромными уголками. Это был скорее полуразрушенный средневековый замок, чем дом постройки прошлого века»¹¹. Сразу, без всякого перехода, автор делает свои выводы и заключения: «Мир невидимых существ, обитавших, как считала Леля (так называли Елену Петровну в детстве. — Т.С.), в пределах дома, неудержимо ее привлекал. Сливающиеся с прозрачным воздухом духи полей и лесов, прячущиеся по темным углам домовые и гномы сделались ее товарищами по играм и забавам»¹². Дальше больше — об общении девочки с птицами, животными и неживыми предметами, о вере в реинкарнацию, которая, по мнению автора, равноценна превращениям людей в оборотней, о ее друге старике-волшебнике, владевшем магическим искусством (ведуне и знахаре, в транскрипции автора) и о многих других «престранных волшебных вещах». Потом о ясновидении и других паранормальных способностях и в итоге — заключение о нездоровом «от дьявола» воображении. Но позвольте, у кого же в данном случае нездоровое воображение? Или это просто вполне здоровая психически (но не нравственно) «клеветническая фантастика»¹³? Еще пример: «По вечерам она укладывала спать голубей, как это описывалось в любимой ею книге «Мудрость Соломона», и голуби на ее руках и в самом деле успокаивались, — во всяком случае, становились как бы одурманенными»¹⁴. Зацепив попутно «Мудрость Соломона» — источник, основательно дискредитированный всяческими борцами против «жидо-масонских заговоров», автор дает явный намек на магические способности девочки (в его восприятии ведьминские). И так не один раз.

И.Минутко, сочиняя свою «художественную» канву истории «Протоколами сионских мудрецов» и вплетая туда Блаватскую, спасительницу России, выстраивает завуалированные ассоциативные цепочки, работающие на принижение ее образа. Сенкевич, напротив, достаточно откровенно ведет свою линию — любым способом опорочить Е.П.Блаватскую и ее труды. Утверждая, что Леля окружала свою жизнь «какой-то непонятной тайной», он тут же ссылается на слова Байрона: «Где есть тайна, там предполагается обыкновенно и зло»¹⁵. Кто-то, досконально знающий творчество известного поэта, может вспомнить, из какого контекста изъято это выражение, для остальных оно становится лишь подкреплением мысли автора ссылкой на авторитет. В Живой Этике — философской системе, развивающей идеи «Тайной Доктрины», сказано по-другому: «Тайна существовала во все времена. Там, где малое знание, там и тайна»¹⁶.

Убогое сознание будет видеть тайну во всех проявлениях жизни, таким сознанием легко манипулировать, заменяя знание верой, — не важно во что или в кого: в абсолютную правоту определенной идеологии или непогрешимость церкви, в царя или партийного лидера. Блаватская жила и трудилась для того, чтобы открыть людям тайны древней мудрости Востока, поднять уровень знаний человечества, возвысить человека путем развития его сознания и мышления, пробудить у него стремление к бесконечному познаванию мира, сделать его сознательным творцом собственной жизни и эволюции всей планеты. Как раз это и не нравится структурам, желающим безраздельно властвовать и управлять невежественными массами по собственному усмотрению. Просветительская направленность трудов Блаватской и Рерихов их раздражает и побуждает к противодействию всеми способами и средствами. Поскольку грубые и откровенные нападки имеют ограниченный диапазон действия — они убедительны только для невежественных фанатиков, в последнее время методы борьбы с прогрессивным мировоззрением становятся все более изощренными и завуалированными.

Такие авторы, как Сенкевич и Минутко, используют весь диапазон методов и средств. Они не останавливаются и перед наглой клеветой, ловко вплетаемой в ткань повествования. Сенкевич, к примеру, пишет: «Блаватская объявила графине Киселевой и Роусону о своем предназначении — разомкнуть до космических далей узкие рамки, в которых существует человечество. Она собралась своей славой превзойти строителя Великой пирамиды Хеопса»¹⁷. «На тех, кто за ней не пойдет, она грозилась наслать мор, глад и невыносимую долю... Мысль о грозной силе влиять на людей въелась в ее плоть, кровь и сознание»¹⁸. Трудно придумать более чудовищную ложь, чем обвинение Е.П.Блаватской, отдавшей свою жизнь служению человечеству, в стремлении к славе и власти, а тем более в способности «наслать мор, глади невыносимую долю»! Этот безобразный выпад — один из многочисленных приемов, при помощи которых автор пытается повлиять на сознание своего читателя, внушая мысль о колдовских способностях и низком нравственном уровне той, кого он с таким жаром взялся порочить. Относительно собственного нравственного уровня и Сенкевич, и Минутко своими «трудами» продемонстрировали его вполне однозначно, показав свою бесчестность и беспринципность. Возможно, им не дано понять высоких устремлений и подвига жизни Е.П.Блаватской. Нельзя измерить великое мелким, не раздробив его на такие же мелкие части. Лягушки в болоте не смогут оценить красоты уходящего в небо дерева-исполина. Обскакав его вокруг, они лишь судят о его основании, не способные оценить ни мощи ствола, ни богатства кроны. Привязанные к своему болоту, довольные такой жизнью и не желающие перемен, они будут возмущенно квакать на все, что тревожит их застойный порядок.

Не обошли оба автора своим вниманием извечно «горячую», особенно для российской аудитории, тему масонства. Сенкевич в главе, громко названной: «Историческая справка о масонстве...» историю образования масонства и его основные принципы набросал отдельными мазками, не дающими какого-либо представления о предмете. Основной же акцент в этой «исторической справке» поставлен на том, что масонство — это религия, причем религия антихристианская. Смешав масонство, теософию и антропософию Р. Штайнера, он ни словом не обмолвился о том, что собой представляет современное масонство, особенно организации, громко декларирующие или демонстрирующие свою формальную принадлежность к этому движению. Беря на себя смелость дать историческую справку, без которой, по его словам, «многое в мистической деятельности Е.П.Блаватской будет непонятно», А.Сенкевич не потрудился разузнать более детально основные принципы и законы масонов. «Одной из отличительных особенностей масонских организаций, - сказано в брошюре А.Клизовского «Правда о масонстве», — есть то, что они никогда не выступают открыто, никогда не опровергают, никогда не отвечают ни на похвалу, ни на нападки»¹⁹. В силу этого все рассуждения Сенкевича о масонах, приписывание им каких-либо мыслей, идей, побудительных мотивов превращаются в очередной «полет фантазии». Они не могут пролить свет на истину, скорее наоборот — способны лишь все запутать, затуманить, увести в сторону. Кроме того, дальнейшее изложение жизни Блаватской А.Сенкевичем не содержит сколько-нибудь убедительных «фактов», хотя бы даже вымышленных, поясняющих «мистическую» деятельность объекта фантазии автора связью с масонством. И. Минутко, в отличие от А.Сенкевича, дает обстоятельное описание масонства, пишет о его неоднородности, о фактах дискредитации движения, спекуляции его символикой и ритуалами, и даже о невежестве тех, кто кричит о «жидо-масонском заговоре» против России. Но что примечательно: вся интрига его авантюрного детектива построена именно на обыгрывании идеи такого заговора. Причем если не читать «историческую справку» о масонстве, отпечатанную, к слову, тяжелым для чтения плотным шрифтом, то можно заключить, что автор как раз считает такой заговор исторической реальностью.

Упоминание масонства в связи с Е.П.Блаватской не случайно. Когда в России кого-то хотят очернить, то объявляют либо масоном, либо антихристом. Оба автора не составили исключения, обыграв и религиозную, весьма актуальную в наше время тему, когда после крушения коммунистической идеологии люди стремятся найти новую нравственную опору. В своей книге И.Минутко раз за разом, последовательно и методично определяет дело всей жизни Елены Петровны как новую религию, причем, в свойственной ему манере, подает это как бы в позитивном смысле. Например: «Блаватская и Олькотт, создавая религиозную доктрину, теософию, фундамент которой — древнейшие во многом забытые верования не только Индии, но и других стран Востока, способствовали духовно-религиозному возрождению этих народов»²⁰. «Приходится с горечью констатировать: теософия, как новая всечеловеческая религия, и в конце прошлого века, и в нашем столетии²¹— жестоком, прагматическом, пораженном страшной эпидемией атеизма, особенно в России, — потерпела крах, хотя, безусловно, оставила неизгладимый след в духовной жизни человечества и была творчески воспринята лучшими, «продвинутыми» представителями рода людского»²². Название «биографических» вставок: «Из жития Елены Блаватской» льют воду на ту же мельницу, придавая образу Блаватской религиозно-культовый оттенок. Даже если бы И. Минутко ничем другим не опорочил образ и дело Е.П.Блаватской, одним этим утверждением он вполне добросовестно удовлетворил социальный заказ определенных кругов, не желающих становления нового мировоззрения, принесенного трудами великой подвижницы духа, и пытающихся записать его в разряд религиозных течений, а всех тех, кто стремятся изучать труды Блаватской и Рерихов, занести в черные списки тоталитарных сект и деструктивных культов. Этот момент еще более чем сходство жанров, роднит «исторический» роман И.Минутко с очередным опусом А.Сенкевича, который выражается еще определеннее: «По воспоминаниям сестры, она еще с детства примеряла роль сокрушительницы привычных духовных устоев. Вне христианства Елена Петровна жила авантюристически вольготно, а последние шестнадцать лет своей жизни посвятила себя конкретному делу: оформлению своих эзотерических прозрений в определенную организацию, в новую церковь, — Теософическое общество»²³. Вся книга Сенкевича пронизана стремлением представлять объект своих клеветнических измышлений как антихристианское существо; опережая самого себя, в своем «стихотворном» эпиграфе он грозит своему персонажу адом.

Зачем и кому понадобились эти публикации? В романе И.Минутко Блаватская не главная героиня, и фантастические вставки «Из жития Елены Блаватской» не претендуют на исчерпывающую биографичность или на детальный анализ ее жизни, её дел. Книга А.Сенкевича, напротив, посвящена именно такому анализу, разумеется, сделанному исходя из предвзятой позиции автора. Его не смущает, что есть обширное биографическое исследование жизни и творчества Е.П.Блаватской в интерпретации Сильвии Крэнстон, биографический очерк Е.Писаревой, в которых образ основательницы теософского движения, ее жизнь и творчество представлены достаточно полно и не имеют ничего общего с излагаемой им версией. Цель книги А.Сенкевича — опорочить Блаватскую и все с нею связанное — обозначена уже в аннотации, где намеренно смешиваются такие явления и понятия, как провидческий дар и общение с духами, теософия и масонство, идея сверхчеловека и деятельность секретных служб гитлеровской Германии. Та же задача и у И.Минутко, хотя он и пытается убедить читателя в своем позитивном отношении к Е.П. Блаватской. Для достижения своей цели они оба используют сходный арсенал средств — видимость документального изложения наряду с вставками откровенных фальшивок, подмену истории авторской фантазией, ложные измышления клеветнического характера, намеренное опрощение и опошление жизненного пути и облика Е.П. Блаватской. Широко употребляя такие понятия, как «масонство», «мистика», «магия», «оккультизм», превращенные в наше время стараниями определенных структур в пугало для большой массы людей, оба автора стремятся создать очередной образ «врага народа». Старые проверенные методы на этот раз направлены против нового знания, данного через труды Блаватской и Рерихов.

Только намеренно не желая вникнуть в то, на что была направлена жизнь Е.П.Блаватской и ее труд, можно приписывать создание новой религии той, которая утверждала, что «нет религии выше Истины». Не создать новую религию было задачей Е.П.Блаватской, а «дать сдвиг сознанию человечества, запутавшегося в мертвых тенетах догм и устремлявшегося в тупик атеизма»²⁴, — так писала Елена Ивановна Рерих. Наука, отринувшая вместе с религией духовность и нравственность, христианская религия, растерявшая сам дух христианства в межконфессиональных распрях и борьбе за политическое влияние и власть, — такой была историческая реальность того времени, усугубившаяся в XX веке.

Великий труд Блаватской — «Тайная Доктрина» был предназначен для пробуждения сознания людей путем раскрытия истинных знаний об эволюции человечества. Эта книга представляет собой философско-историческое исследование всей человеческой культуры, равного которому по масштабу и глубине проникновения мы не знаем. «Ни один современный ей философ или ученый, — отмечала Е.И.Рерих, — ни один историк не смог осилить такого труда»²⁵. Все свои мировоззренческие обобщения Е.П.Блаватская подтверждала сопоставлением различных исторических источников, используя научную аргументацию того времени. Она писала в предисловии к «Тайной Доктрине», что «лишь претендует на то, что как бы фантастично не казалось многим содержание этого труда, но его логичная связность и последовательность дают право этому новому Генезису стоять, во всяком случае, на уровне с «работающими гипотезами», так открыто принятыми современною наукою»²⁶. Титанический труд Блаватской принес человечеству новое представление о мироздании, открыл перед ним беспредельность познания и развития. Елена Петровна Блаватская действительно была пророком, но не в узком понимании предсказателя судеб. Своими трудами, не понятыми ее современниками, не получившими широкого распространения и в XX веке, она намного опередила свое время. Знание, которое она принесла человечеству, еще ждет своего осмысления, И хочется надеяться, что, невзирая на всю неблагодарность некоторых соотечественников Блаватской, подлую клевету, проливающуюся из таких мутных источников, как рассмотренные произведения И.Минутко и А.Сенкевича, невзирая на стоящий за этим «заговор тайных вождей» (или структур), обновленная и возрожденная Россия сумеет, наконец, отдать должное своей великой дочери и ее трудам. «Но, конечно, не за горами то время, когда русские поймут все величие того Учения, которое принесла миру Е.П. Блаватская, и воздадут должное почитание этой мученице за идею»²⁷. «Я преклоняюсь перед великим духом и огненным сердцем нашей соотечественницы и знаю, что в будущей России имя ее будет поставлено на должную высоту почитания. Е[лена] П[етровна] Бл[аватская], истинно, наша национальная гордость. Великая Мученица за Свет и Истину. Вечная Слава ей!»²⁸, — написала Елена Ивановна Рерих, в XX веке продолжившая дело Блаватской по продвижению нового знания, нового мировоззрения в сознание людей.

Postscriptum

Пока статья готовилась к печати, появилось интервью А.Сенкевича²⁹, в котором он все-таки выявил свою внутреннюю суть. Во-первых, он признался: «как на духу: ученый я никакой. По темпераменту - не ученый! И потому буквально ломал себя через коленку; когда писал свои научные статьи... Зато в романе (речь идет о книге Сенкевича «Семь тайн Елены Блаватской». — Прим. авт.) я был свободен от всех условностей — у меня возникали свои правила игры». По-видимому, доктор наук А.Сенкевич называет «условностями» такие ненавистные ему научные категории, как объективность и историческая достоверность, совершенно необходимые, когда речь идет о реальных личностях. И в итоге оказывается, что Сенкевич отбрасывает научный подход как раз для того, чтобы вести свою «игру», цель которой — исказить образ Е.П.Блаватской и бросить тень на всю ее жизнь и творчество. Во-вторых, Сенкевич расписался в неадекватности своих восприятий исторических событий и образа Е.П.Блаватской. Ее образ виделся ему «в полусне», как «наваждение», граничащее, по признанию самого писателя, с психически неуравновешенным состоянием.

Если более внимательно взглянуть на откровения Сенкевича, то складывается впечатление, что он, как опытный преступник, умело создает иллюзию собственного помешательства, чтобы уйти от ответственности. Блаватская, Рерихи — далеко не случайно становятся «героями» его извращенного писательского художества. С помощью таких «произведений» искажается подлинный облик великих деятелей русской культуры, чье миропонимание содержит глубочайшие философские и гуманистические идеи.

Жизненный путь и творчество Елены Петровны Блаватской все больше и больше интересует людей широко мыслящих. Поэтому так необходимо честное, добросовестное, беспристрастное научное исследование обстоятельств ее жизни и трудов. Е.П.Блаватская в своих работах предвидела научные открытия конца XIX — XX веков — расщепление атома, появление в результате этого атомной энергии и многое другое. Ее идеи о космической эволюции человека, другие философские нахождения способствовали формированию в России нового мышления и философской системы Живой Этики. Но сенкевичи, шишкины, минутки и иже с ними никогда не смогут этого понять и правильно оценить огромный вклад Е.П.Блаватской в культуру. Ибо нельзя охватить низким сознанием — высокого полета духа, мелочным подходом — глубочайшего знания, низостью и подлостью — героизма и самоотверженности.

Примечания

1. Минутко И.А. Заговор тайных вождей. Феномен Елены Блаватской. М., ЗАО изд-во ЭКСМО-Пресс», ООО изд-во «Яуза», 2002. С. 373.

2. Крэнстон С. Е.П.Блаватская. Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Пер. на русский. Рига—Москва: ЛИГАТМА, 1996. С. 71.

3. Там же. С. 72.

4 Минутко И.А. Заговор тайных вождей. Феномен Елены Блаватской. М., ЗАО изд-во «ЭКСМО-Пресс», ООО изд-во «Яуза», 2002. С. 4.

5. Там же.

6. Сенкевич А. Елена Блаватская. М.: Олимп, ООО «Фирма «Изд-во АСТ», 1999. С.205.

7. Писарева Е.Ф. О скрытом смысле жизни. Киев: Изумрудная скрижаль, 1997. С. 261.

8. Там же. С. 268.

9. Крэнстон С. Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Пер. на русский. Рига—Москва: ЛИГАТМА, 1996. С. 65.

10. Писарева Е.Ф. О скрытом смысле жизни. Киев: Изумрудная скрижаль, 1997. С. 271.

11. Сенкевич А. Елена Блаватская. М.: Олимп, ООО «Фирма «Изд-во АСТ», 1999. С.25

12. Там же.

13. Это определение заимствовано из статьи А.В.Стеценко в Сб. «Защитим имя и наследие Рерихов». М.: МЦР, 2001. Т.1. С.536. Судя по плодовитости авторов, подвизающихся в этом очень популярном в последнее время жанре, литературоведам вскоре придется ввести его в научный оборот.

14. А.Сенкевич. Елена Блаватская. М.: Олимп, ООО «Фирма «Изд-во АСТ», 1999. С.25.

15. Там же. С. 23.

16. Община (Урга). Часть вторая, Х, § 1.

17. Сенкевич А. Елена Елаватская. С 70.

18. Сенкевич А. Елена Блаватская. С. 120.

19. Клизовский А. Правда о масонстве. Рига: «Виеда», 1990. С. 5.

20. Минутко И. Заговор тайных вождей. Феномен Елены Блаватской. С.273.

21. Видимо, книга писалась еще в XX веке, хотя издана в 2002 г. — Т.С.

22. Минутко И. С.244.

23. Сенкевич А. Елена Блаватская. С 21.

24. Рерих Е.И. Письма. Том.1 (1934г.). М.: МЦР. 2000. С.355.

25. Письма Елены Рерих. Новосибирск: «Вико», 1993. С.342.

26. Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Т 1, ч. 1, Предисловие.

27. Рерих Е.И. Письма. Том.1 (1934г.). С. 138.

28. Рерих Е.И. Письма. Том II (1934 г.). С. 355.

29. «Рыцарь с сундуком из «1001 ночи». Московский комсомолец, 7 июня 2005 г. С.9.

М.: Международный Центр Рерихов, 2005.

На главную страницу