О судьбе картин Рерихов.

Игорь Корольков

Рерих под колпаком у Шелленберга

Весомая часть наследия великого художника Николая Рериха находится под угрозой исчезновения. По крайней мере, из страны. Среди причин - странное завещание, запутанные игры советских спецслужб и непонятная робость федеральной власти

В доме на пересечении Ленинского проспекта и улицы Дмитрия Ульянова в обычной квартире на четвертом этаже хранятся сокровища. Их собирали в Гималаях и в Китае, в Индии и в Монголии. Сокровища надежно охраняет человек, представившийся Виктором Юлиановичем Васильчиком. Он сообщил мне по телефону, что с ним сотрудничают Оскар Уайльд, Василий Суриков и Вальтер Шелленберг.

- Мы готовим экспедицию на Тибет, а кто владеет Тибетом, тот владеет миром, - сказал мой собеседник.

Владелец квартиры тестировал мой голос с помощью помощника-прорицателя и в итоге пришел к выводу, что я недостоин приобщения к богатствам. Слабо утешало одно: в квартиру на Ленинском не могу попасть не я один. Этого не может никто, кроме лиц, наиболее приближенных к Васильчику.

Есть полмиллиона?

Сокровища на Ленинском - часть наследия художника, писателя и культурного деятеля Николая Рериха. Картины, написанные в Гималаях, археологические объекты, собранные в экспедициях по Азии, рукописи статей, еще не увидевших свет, - все это, будучи выставленным на аукционе вместе либо порознь, может принести немалые деньги. Хотя истинная ценность наследия, разумеется, в ином.

Николай Константинович Рерих мечтал, чтобы его труды были доступны обществу. Но та часть его наследия, которая оказалась в квартире на Ленинском, сегодня не доступна. Ни ученым, ни искусствоведам, ни широкой публике.

Эксперт Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И. Э. Грабаря Ольга Глебова рассказала мне, что в прошлом году некий господин Каменский приносил ей на экспертизу 15 работ Николая Рериха. Он же пояснил, что картины - с Ленинского проспекта, и просил выдать документ, подтверждающий их подлинность. Обычно так поступают, когда готовят картины на продажу. По мнению Глебовой, стоимость каждой работы составляет примерно 20 - 30 тысяч долларов.

Всего же, по некоторым сведениям, из наследия Рериха продано как минимум 30 картин на полмиллиона долларов. Восемь из них должны украшать кабинет президента «Роснефтегазстроя» Ивана Мазура, доктора технических наук и любителя живописи.

Начальник Управления по сохранению культурных ценностей Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Виктор Петраков заметил, что служба получала и продолжает получать информацию о весьма странной публике, которая ведет вокруг коллекции некую игру «сомнительного характера». После обращения службы в Генпрокуратуру весной прошлого года возбуждено уголовное дело по факту «хищения предметов, имеющих особую ценность», а таможенники предупреждены о возможном вывозе за рубеж картин выдающегося соотечественника.

- Это все, что мы можем сделать, - пояснил Петраков. - Остальное - не в нашей компетенции.

Через прислугу

В Минкультуры, куда я обратился за разъяснениями, сообщили: коллекция на Ленинском частная, и ее владелец волен с нею поступать, как сочтет нужным. Но весь вопрос в том, что на самом деле Васильчик к наследию Рериха не имеет никакого отношения.

Схема, которая привела Васильчика к восточным сокровищам, проста. Николай Рерих завещал все свое имущество жене, та - сыновьям Юрию и Святославу. Свою долю наследия Святослав передал в созданный им в Москве Международный центр-музей Н. К. Рериха. Юрий же распорядиться своим имуществом не успел. В 1957 году он переехал из Индии в Советский Союз, получил гражданство и четырехкомнатную квартиру на Ленинском. Вместе с ним приехали две женщины - сестры Людмила Михайловна и Ираида Михайловна Богдановы. Еще в далеких 20-х семья Рерихов взяла их в дом девочками в качестве прислуги. В 1960-м Юрий умер, вскоре умерла Людмила, старшая сестра. Ираида Михайловна же познакомилась с Васильчиком, человеком вдвое моложе ее, и вышла за него замуж. В январе прошлого года Ираида Михайловна умерла.

Пока Святослав Рерих был жив, он пытался защитить наследие отца и брата (кроме коллекции, принадлежавшей некогда Николаю Рериху, в квартире хранятся и другие раритеты, принадлежавшие его сыну, ученому-востоковеду Юрию Рериху: рукописи, уникальные книги, древневосточная живопись и скульптура).

«Доступ к распоряжению... имуществом получили посторонние, абсолютно некомпетентные лица», - писал Святослав Николаевич. В письме руководству СССР он предлагал «взять на учет художественные и архивные материалы». «Ответственность за сохранность, - писал Рерих, - может быть поручена по ведомствам Академии художеств или Академии наук СССР, чтобы имущество... ни в коем случае не могло быть распродано или неправильно употреблено...»

Это письмо, как и многие обращения Святослава Рериха, осталось без ответа.

Под прицелом ОГПУ

Отношение государства к наследию Николая Рериха - одна из многих загадок, сопровождающих жизнь художника. Некоторые из них связаны со спецслужбами.

Существует версия, что художник, путешествуя по Центральной Азии, собирал для ОГПУ информацию, интересующую советские власти. Более того, утверждается, что Рерих доставлял в Тибет оружие и даже по заданию ОГПУ должен был убить далай-ламу. Но все это, похоже, чистый вымысел. Правда, скорее всего, в другом: советская разведка пристально следила и за самим Николаем Рерихом, и за его общественной деятельностью, и за его экспедициями. Точно так же, как это делала и разведка английская.

Нет никаких подтверждений того, что художник сотрудничал с какими-либо спецслужбами. Наоборот, документы, скорее, говорят об обратном. А история с покушением на Юрия Рериха во время экспедиции в Монголию вообще дает основания подозревать советское шпионское ведомство в попытке то ли сорвать экспедицию, то ли запугать Николая Рериха. Кто стрелял в сына художника, отвечавшего за безопасность экспедиции, не установлено, но известно: в то время в монгольской резидентуре находился Яков Блюмкин - сотрудник ОГПУ, замешанный в весьма грязных делах. В частности, в убийстве немецкого посла Мирбаха.

Интерес спецслужб преследовал Николая Рериха и после его смерти. Именно он, похоже, сыграл скверную роль в судьбе наследия художника.

После смерти Юрия руководство СССР заверило Святослава Николаевича, что в отсутствие других родственников он вступит в наследие своего брата. Но сделать ему этого почему-то не позволили. На все запросы Рериха правительство хранило молчание.

Зачем спецслужбам музей?

Директор Международного центра-музея Н. К. Рериха Людмила Шапошникова рассказала любопытную историю. В 1989 году она стала невольным свидетелем того, как сотрудник КГБ Владимир Щ. и сотрудник Генеральной прокуратуры Алексей С. уговаривали Святослава Рериха подписать документ, который, как они сказали, «подвел бы черту под спором о наследстве». Как сообщил Шапошниковой Рерих, в документе фигурировала фамилия Ираиды Богдановой. Рерих отказался подписать бумагу.

К тому времени Богданова уже оформила брак с Васильчиком. Значит, если сотрудники КГБ и Генпрокуратуры хлопотали о наследии в пользу Ираиды Богдановой, фактически они делали это в пользу Васильчика. Подобное могло произойти только в одном случае: если Васильчик был человеком КГБ или использовался Лубянкой.

О том, что советские спецслужбы к наследию Рериха всегда испытывали особый интерес, говорит такой факт. Когда Святослав Рерих начал создавать в Советском Союзе общественный центр-музей своего отца, КГБ предпринял попытку взять этот процесс под свой контроль: концепцию музея поручили разработать бывшему полковнику КГБ Владимиру Ряшенцеву. Тому самому Ряшенцеву, который с помощью возглавляемого им концерна АНТ в 1990 году пытался под видом металлолома вывезти за рубеж эшелон танков.

Но зачем спецслужбам понадобился музей Рериха? Философское и культурное наследие Николая Рериха, получившее распространение по всему миру, давало прекрасную возможность выходить на зарубежных ученых и политиков. Затея с музеем двойного назначения не удалась: этому воспрепятствовал Святослав Рерих. А дальше, судя по всему, были приложены усилия, чтобы в права наследования вступил именно Виктор Васильчик.

В распоряжении редакции имеется интересный документ. Это завещание Ираиды Богдановой, оформленное по всем правилам еще в 1988 году. 117 картин, рукописи и библиотеку Богданова завещала Советскому фонду культуры (СФК). Очевидно, что нотариус, оформлявший завещание, не смог бы этого сделать, если бы не имел подтверждения прав Богдановой на наследие Рериха. Что это был за документ (или документы)? Тщательные поиски бумаг ни к чему не привели.

Любопытно, что завещание так и не было передано в СФК. Его обнаружили следователи Гагаринской межрайонной прокуратуры, которые расследуют уже упоминавшееся уголовное дело. Это они передали завещание правопреемнику СФК - Российскому фонду культуры (РФК). Фонд попытался вступить в права наследия, но нотариальная контора, куда фонд обратился с соответствующим заявлением, не обнаружила «документов, подтверждающих право собственности И. М. Богдановой на завещанное имущество.

На пути за границу

Что все это означает? Возможно, то, что документ, представленный нотариусу в 1988 году, на основании которого и оформили завещание Богдановой, был изготовлен сотрудниками КГБ. Поскольку нелегитимность такого документа легко устанавливалась, после оформления завещания его, вероятно, уничтожили. А не передали завещание СФК по той причине, что на самом деле расставаться с собственностью Юрия Рериха никто не собирался. Завещание должно было свидетельствовать, что ценности якобы на законном основании принадлежат Богдановой, а, следовательно, и Васильчику.

Думаю, люди, которые патронируют квартиру на Ленинском проспекте, при желании без особого труда сумеют провезти за рубеж небольшие по размеру картины Рериха. И предостережение, выданное таможенникам Федеральной службой по охране культурного наследия, вряд ли можно считать серьезным препятствием для вывоза рериховского наследия за рубеж. Здесь нужен иной подход.

Поскольку нынешний владелец коллекции не имеет подтверждений на ее законное владение, какая-либо заинтересованная организация могла бы обратиться в суд с иском - потребовать передать эту коллекцию ей. Такой организацией мог бы стать Международный центр-музей Н. К. Рериха. Это было бы справедливо, учитывая волю последнего из рода Рерихов - Святослава Николаевича.

В суд могло бы обратиться и Министерство культуры. Именно это ведомство в схожей ситуации сумело сберечь от разграбления наследие Галины Улановой. Но, как утверждают юристы, наиболее предпочтительно, чтобы иск подал Российский фонд культуры, правопреемник СФК. У него наиболее веское основание обратиться в суд - завещание Ираиды Богдановой. Пусть документ сомнительного происхождения, но он дает формальную возможность начать процесс передачи наследия туда, где оно будет сохранено и «правильно употреблено».

Увы, фонд, который, согласно своему Уставу, обязан хранить национальное достояние, не желает вступать в конфликт с человеком, контактирующим с Уайльдом, Суриковым и Шелленбергом. Генеральный директор РФК Отан Асылкожаев обсуждать эту тему категорически отказался.

Придется позвонить еще раз - после публикации этой статьи.

Дословно

«С некоторых пор в советской периодической печати стали появляться публикации, в которых И. М. Богданова называется приемной дочерью моих родителей. ...Богданова никогда в курсе деятельности нашей семьи не была и никакого участия в ней не принимала.

...Имела место даже публикация моей статьи, выданной за «публикацию И. Богдановой-Рерих», что вообще беспрецедентно и не укладывается ни в какие нормы. В издательстве... сослались на «литературный псевдоним». Мне трудно предположить, что какой-либо ныне живущий художник ради «псевдонима» позволил бы приписать к своей фамилии «Репин», писатель - «Пушкин», композитор - «Чайковский» и т.д.

На выставках стали появляться картины с этикеткой «из собрания И. Богдановой», с такими же ссылками выходили каталоги. Между тем И. Богданова никогда никаких коллекций не собирала. Все это создано, собрано... членами семьи Н. К. Рериха. Наблюдаемое положение с нашими семейными собраниями вызывает во мне серьезное опасение за целостность и надлежащее использование оставшегося в квартире моего покойного брата имущества».

(Из письма С. Н. Рериха министру культуры СССР П. Н. Демичеву, 24 апреля 1976 г.)