Саратовское отрочество Елены Блаватской

В последние годы в нашем обществе значительно возрос интерес к учениям о божественном сотворении человека, об удивительных возможностях человеческой энергетики, о бессмертии духа и т.п. Стали издавать труды соотечественников, ранее известные только за рубежом. Среди них труды Елены Петровны Блаватской (1831-1891) - путешественницы, писательницы, основательницы теософского учения, согласно которому человек триедин: у него имеется объективное физическое тело и сообщающее ему жизнь астральное тело, а также повелитель - витающий над этими телами бессмертный дух.

Елена Блаватская (в девичестве - Ган) прожила полную приключений жизнь: неоднократно путешествовала по Тибету, участвовала в боевых действиях под руководством героя итальянской революции Джузеппе Гарибальди, внесла немалый вклад в освобождение Индии от колониальной зависимости. Но до всего этого было детство, часть которого прошла в Саратове.

Дед Елены Петровны, Андрей Михайлович Фадеев, в 1841-1846 годах был саратовским губернатором. О нем и его деятельности на этом посту писали много. Гораздо меньше внимания было уделено губернаторше Елене Павловне Фадеевой, урожденной княжне Долгоруковой. Елена Павловна свободно говорила на пяти языках, занималась археологией, нумизматикой, ботаникой, собрала не одну коллекцию, прекрасно рисовала и подготовила более 70-ти толстых томов рисунков цветов, древностей и монет, состояла в переписке с известными европейскими натуралистами. Английская путешественница леди Стенхоуп, посетившая ее, писала впоследствии в своей книге о России, «что встретилась в этой варварской стране с такой удивительной ученой женщиной, которая прославилась бы в Европе, если бы не имела несчастья проживать на берегах Волги, где мало кто может понять ее и никто не в состоянии ее оценить». В Саратов, к дедушке и бабушке, Елена впервые приехала в ноябре 1839 года вместе с матерью Еленой Андреевной и сестрами Верой и Надеждой. Здесь в июне следующего года у нее появился брат Леонид. Надолго запомнились чудесная елка, устроенная дедушкой, тогда еще состоявшим в должности управляющего саратовской палаты госимуществ, и рождественские подарки бабушки. Весной, когда братишка немного подрос, хотя ему еще не было и годика, семья вернулась на Украину, где протекала военная служба отца Елены - выпускника Пажеского корпуса Петра Алексеевича фон Гана.

Мать Елены Петровны - Елена Андреевна Ган занималась литературным трудом, успешно публиковала свои произведения в столичных журналах. К сожалению, жизнь ее оборвалась в 28 лет. Спустя год после смерти вышел в свет четырехтомник ее сочинений, в связи с чем В.Г.Белинский писал: «Не являлось еще на Руси женщины столь даровитой, не только чувствующей, но и мыслящей».

За потерявшими мать детьми приехала бабушка. Долгий путь от Одессы до Саратова через калмыцкие и донские степи стал для детей незабываемым приключением и немного отвлек от тяжелой утраты. Особый восторг вызывали невиданные ими прежде верблюды, которых впрягли в тяжелые кареты, когда пришлось пересекать пески.

В Саратове детям наняли учителей. Осень, зима и весна проходили в ученьи, а летом все семейство переселялось на дачу. Это был огромный дом с заброшенным подвалом. Мрачные, темные комнаты подвала послужили источником для многочисленных легенд о несчастьях, пытках, голоде и тому подобном, которые придумывали сестры, и больше всех Елена. В этом жутковатом подвале она устроила себе «зал свободы», где надежно скрывалась, если это было необходимо.

Неподалеку от дачи находилась довольно большая песчаная полоса. Здесь часто попадались окаменевшие останки рыб, раковин, зубов каких-то вымерших животных, камни с отпечатками рыб и растений. Вероятно, когда-то это было дно водоема. О каждой находке Елена придумывала для младших детей бессчетное количество захватывающих историй. По возвращении в Саратов Елена устраивала вечера фантастических рассказов в музейной комнате - так называли бабушкин кабинет.

С неменьшей страстью, чем сочинять, Елена умела слушать других. Узнав, что недалеко от Саратова, в имении Бараний Буерак, живет столетний пасечник, которого местные жители считали колдуном, Елена стала навещать странного старика. Он учил ее понимать язык пчел, зверей, птиц, рассказывал о необыкновенных свойствах трав и цветов. Также с удовольствием Елена слушала и вскоре знала наизусть все сказки и былины, поведанные детям старенькой няней из крепостных, выросшей в доме Фадеевых.

Здесь уместно сказать, что Фадеевы к крепостным относились как к домочадцам. Бабушка никому не позволяла унижать их. И когда однажды Елена, разозлившись, закатила старушке-няне пощечину, бабушка созвала всех слуг в главный зал и потребовала, чтобы внучка попросила у няни прощения. Поначалу Елена пыталась сопротивляться. Но бабушка твердо заявила, что истинно благородный человек никогда не стыдится признать свою неправоту к прислуге, особенно к той, которая всю жизнь безупречно служит своим хозяевам. Так старшая внучка получила урок чуткости и доброты по отношению к низшему сословию. Она залилась слезами, кинулась на колени и поцеловала няне руку.

Есть основание предполагать, что в саратовский период жизни Елена вместе с вышедшим в отставку отцом впервые выехала за границу, побывала в Лондоне. Тогда ей вряд ли могло прийти в голову, что в этом городе она проведет свои последние годы.

В августе 1846 года дедушка выехал на Кавказ для вступления в новую должность члена совета Главного управления Закавказского края. С ним уехали бабушка и младшая сестра Надя. Остальные дети пребывали пока в семье тети Екатерины Андреевны Витте. Ее муж управлял образцовой казенной фермой в Заволжье. Здесь детей уже не баловали ни фейерверками, ни акробатами, ни музыкальными вечерами, как это было на губернаторской даче. Зато дети смогли окунуться в бескрайнее степное раздолье, узнать простую сельскую жизнь с ее заботами, о которых они раньше понятия не имели. Зиму провели в Саратове, теперь уже не в огромном губернаторском, а в небольшом доме с тесными комнатками, что очень огорчало Елену. Наконец, в мае 1847 года семья Витте вместе с племянницами двинулась на Кавказ. Елена покидала Саратов будучи уже шестнадцатилетней барышней. Отрочество, в значительной степени определяющее становление личности, навсегда было связано для нее с нашим городом.

В отклике нью-йоркской газеты «Трибьюн» на кончину Е.П.Блаватской говорилось: «Едва ли какая-нибудь женщина наших дней была так оклеветана и опорочена, как госпожа Блаватская, но хотя она и пострадала от злобы и невежества, имеется множество признаков того, что дело ее жизни себя оправдает, выстоит и еще послужит добру...». Похоже, что это предсказание в наши дни начинает сбываться.