Георгий Еремеев
Рецензия на книгу А.Л.
Дворкина
«Сектоведение.
Тоталитарные секты»
(Изд. 3-е,
доп. Нижний Новгород, Братство св. Александра Невского, 2002 г., 816 c.)
Принципиальная важность
появления исследования о новых религиозных движениях или «сектах», как их
называют недоброжелатели, несомненна – в силу того факта, что весь спектр
событий в сфере религиозной жизни требует своего социологического исследования
и научных оценок. Однако, в какой мере книга А. Дворкина «Тоталитарные секты»
отвечает этой задаче?
Прежде всего, автор четко
обозначает свою религиозную позицию – православного верующего, при этом ни сама
классификация «сект», ни комментарии к ней не вяжутся с известными
православными определениями. Классификация Дворкина, отталкивающаяся одновременно
от православных убеждений автора и его желания отделить более или менее
«хорошие» секты от «тоталитарных», внутренне противоречива. Она опирается на
крайне зыбкие дефиниции и субъективные оценки, терминологически и содержательно
запутана.
Например,
Дворкин относит не к «сектам», а к «инославным»
«традиционные» протестантские конфессии и «внелитургические постпротестантские
традиционные деноминации и секты, такие как методисты,...». Т.е. «секты» у
Дворкина не относятся к «сектам»! Непонятно, почему автор включил в книгу о
«тоталитарных сектах» целую главу о харизматических пятидесятнических и неопятидесятнических
движениях: пятидесятнические движения во всем мире
считаются вполне респектабельными, особенно в протестантских церквях.
Существует вполне официальное пятидесятническое
движение и в католической Церкви. Вряд ли уместно сравнивать их с «Аум Синрике» и другими
скандальными объединениями.
Характеризуя деятельность
сект, Дворкин оперирует расплывчатыми понятиями «нарушение семейных устоев»,
«эмоциональная взвинченность», «цензура» и т.д. Что касается «эмоциональной
взвинченности», то любой верующий в момент богослужения может быть «взвинчен».
Нарушением семейных устоев часто отличаются и православные, а вот члены
некоторых «сект», описанных автором, отличаются как раз примерным поведением.
Наконец, что касается
«цензуры», то на всякую книгу, которую ее автор хочет
причислить к «православной литературе», ему потребуется церковное благословение
– а разве это не род «цензуры»? Аналогичные соображения можно высказать и по
всем другим характеристикам «тоталитарных сект» и «деструктивных культов»,
описываемых Дворкиным.
А уж понятие «обман» (не в
юридическом, а в религиозном смысле) тем более в характеристиках религиозных
объединений неуместно. Для одного те или иные религиозные верования – «обман»,
для атеиста-марксиста – «опиум», а для кого-то – «истина».
Стремясь обезопасить
православных верующих от тлетворного влияния сект, Дворкин посвящает общим
характеристикам тоталитарных сект целый раздел. В частности,
он выделяет четыре основных признака тоталитарной секты: наличие гуру (лидера),
которого беспрекословно слушаются; ее особая «организация»; «метод» (или «то,
что делает лидера лидером»); и, наконец, «эзотерический разрыв», суть которого
в том, что при вербовке человеку не сообщается об учении секты и что будет
потом.
Эти признаки, опять же,
столь расплывчаты, что под них можно подвести вполне традиционные христианские
конфессии, в частности, и католичество, и православие. Там есть и лидеры (духовенство
разного уровня), которые требуют послушания, и жесткая вертикаль власти,
особенно в католичестве, и методы осуществления церковной власти. Да и
приходящий в Церковь человек часто поначалу ничего не знает о ее учении.
Добавим, что и терминология Дворкина применительно к деятельности тоталитарных
сект – «зомбирование», «программирование»,
«промывание мозгов», «контролирование сознания» – хотя и широко используется в
рассуждениях разных авторов о положении индивида в тоталитарном обществе, до
сих пор остается в научном плане весьма неопределенной.
В результате, из рассуждений
и определений автора никак нельзя выявить конкретные признаки того, что он
называет «сектами» и «тоталитарными сектами». В одних случаях последние мало чем отличаются от институтов тоталитарного общества,
разного рода жульнических организаций, в других – от традиционных религиозных
конфессий. Скандальность, присущая некоторым из сект, описанных Дворкиным,
вполне, например, сопоставима с сексуальными скандалами, которые будоражат в последнее
время католическую Церковь. Ряд российских средств массовой информации обвинял
в тех же прегрешениях и часть духовенства православной Церкви – например, в
гомосексуализме, в наживе от торговли водкой и сигаретами.
Иначе говоря, «тоталитарные
секты», если таковые и существуют, требуют иных характеристик и подходов, чем
те, которыми оперирует А. Дворкин, – только тогда они могут стать объектом
научного и социального анализа.
Таким образом, сама
методология выявления объекта исследований у Дворкина представляется нам
неудачной. Конкретный же анализ деятельности многих сект, предпринятый
Дворкиным, лишь опровергает его выводы о какой-то особой зловредности многих из
них.
Возьмем, для примера,
описание автором жизни «тоталитарной» секты «Небесные врата». Ее члены работали
за компьютерами по многу часов, чтобы зарабатывать
деньги, завтракали соком с водой, после чего до вечера ничего не ели.
Одновременно они угощали соседей вкусными «ромовыми печеньями и пирожными».
Одевались сектанты в «мешковатые брюки» (вполне модные ныне в России) и
стриглись «под ежика». Спали по несколько человек в комнате, на одно- и
двухэтажных кроватях. Что во все этом плохого? И
воззрения нововратовцев нельзя признать особо
оригинальными: подобно представителям многих других культов, они верили в реинкарнацию и считали, что физическое тело – лишь
оболочка, в которой душа обитает временно, считали себя представителями других
цивилизаций, а лидер отождествлял себя с Христом.
Сам Дворкин констатирует,
что мифология «Небесных врат» представляет собой «гремучую смесь из неоиндуистских идей и популяризированного гностицизма,
замешанную на уфологических концепциях – типичная
постмодернистская концепция». И вероятно, причины их массового самоубийства
следует искать не в туманных и эклектичных религиозных верованиях сектантов и в
их обыденном поведении, а в чем-то другом, о чем автор как раз не сообщает.
Массовые самоубийства
верующих всегда имели место в истории, в частности, самосожжения старообрядцев
в период никонианских гонений – которых автор
почему-то не включает в список «тоталитарных» сект.
Из книги Дворкина непонятно,
что особенно плохого несет в себе деятельность сект (пользуемся определением
автора) «Церковь Христа», «Церковь Бога», «Трансцендентальная медитация»,
«Поместная Церковь» и многих других. Критика автора, относящаяся к этим сектам,
касается, главным образом, следующих моментов:
1)
в них осуществляется «промывка мозгов» и «контроль сознания»;
2)
их верования отличны от христианских и, в частности, православных
верований;
3)
они являются обычными финансовыми пирамидами для выкачивания денег из
своих членов.
Других грехов, как-то:
пьянство, убийства, самоубийства и пр. автором у данных сект не замечено. Что
касается вопроса о «контроле сознания» и «промывке мозгов», то, как мы уже
указывали выше, это весьма туманные понятия. Всякую религиозную риторику можно
определять как «промывку мозгов» или «истинное просветление» – в зависимости от
религиозной позиции.
Принимать или не принимать
неправославные верования сектантов – также зависит от православных или
неправославных убеждений человека. Наконец, если указанные секты в своей финансовой
деятельности подпадают под статьи уголовного кодекса, тогда их руководителей
надо привлекать к уголовной ответственности (как
например, в различных странах мира подвергаются судебным преследованиям сайентологи), если же нет – то это, опять же, личное дело
каждого человека, отдавать деньги или нет.
Многие секты, например,
кришнаитов, Дворкин обвиняет в том, что они вымогают деньги у прохожих на нужды
секты: сначала якобы дарят книги, а потом просят сделать пожертвования. Ну и
что? Такова практика сбора благотворительных денег во всем мире: люди
приглашаются на обед или концерт, им раздаются значки, и они отдают ту или иную
сумму на благотворительность. Вообще, сбор денег на улице сектантами почему-то
отождествляется Дворкиным с большим грехом – хотя в последние годы мы видим и
монахинь, и церковных прихожан, которые ходят по вагонам метро и стоят в
переходах, собирая деньги «на храм».
Руководство иеговистов он
обвиняет в пьянстве. Но этот грех настолько распространен в России вообще, да и
среди православного духовенства в частности,
что не нам их судить. Доносительство и наушничество тоже не новость для, по крайней мере, части
российского духовенства – особенно, если вспомнить советский период. Можно
напомнить и о Петре I, который фактически отменил в России тайну исповеди.
Интересно, что сам Дворкин
то и дело норовит упомянуть тех или иных известных россиян, встречавшихся с
представителями сект. Чем не доносительство – знайте, православные, какие враги
тут с вами обитают? Причем в лучших советских традициях Дворкин подкидывает
«жареные» факты – один на мунитские деньги в США
летал, другой на те же деньги фонд содержит, третий ходил на курсы сайентологов. Хотя слухи о том, что Московская Патриархия
приняла немалые деньги от той же «Аум Синрике» в качестве пожертвования, автор почему-то не
приводит.
Сообщая в начале книги о
наиболее трагических фактах, связанных с деятельностью сект, Дворкин стремится
предупредить их опасность для России. Но ведь каких-либо массовых самоубийств
или убийств под влиянием сектантов до сих отмечено в
России не было. Известны случаи нескольких загадочных самоубийств, в том числе
и групповых, в провоцировании которых подозревались сектанты, но каких-то
определенных выводов, насколько нам известно, сделано не было.
Кроме того, несколько
«радикальных» сект, описанных Дворкиным в начале книги, являются совсем уж
маргинальными даже для Запада, не говоря уже о России, где их присутствие
вообще ничем не обозначено.
Книга, несомненно, содержит
большой объем информации, которая может быть интересна широкому кругу
читателей. Правда, опять же следует учитывать, что взгляд на историю и практику
какого-либо религиозного движения всегда субъективен, и в сильной степени
зависит от религиозной принадлежности автора. Например, в главе о мормонах вся
история обретения «Книги Мормона» выглядит в пересказе православного Дворкина,
как смесь фантастических россказней. Так, он задается вопросом, как мог один
человек унести тяжелые пластины золота, на которых была записана «Книга
Мормона»? Более того, автор прибегает даже к юридическим аргументам, утверждая,
что свидетельства о том, что Джозеф Смит видел пластины, недостоверны, так как
среди свидетелей были его «заинтересованные» родственники.
Все эти же аргументы можно
отнести и к библейским повествованиям, которые, со строго исторической и
юридической точки зрения, несостоятельны: как Моисей мог утащить две тяжелые
каменные скрижали, что это за ангелы то и дело появляются и исчезают, где
неоспоримые свидетельские показания вознесения Илии на небо и т.д. Всякий
неверующий человек на этих основаниях и библейские повествования объявит
чепухой, как православный Дворкин делает это с «Книгой Мормона».
Подводя итог, можно сказать,
что цель, которую ставил перед собой автор – «предупредить о... смертельной опасности
сектантства» – в принципе не могла быть выполнена, поскольку неясно, что
имеется в виду под объектом исследования – «сектантством».
Впрочем, православному
читателю книга будет, безусловно, полезна: он до некоторой степени поймет, чем
взгляды тех или иных религиозных объединений отличаются от его собственных
взглядов. В определенной мере книга может быть полезна и широкому кругу
читателей, в качестве чисто информационного источника. Однако это возможно при
том условии, что автор сознательно или бессознательно не искажал подлинное
содержание рассматриваемых учений (мы не касались
здесь этого момента, сосредоточившись на более общем методологическом вопросе).
Это условие требует отдельной проверки.
Интернет-портал
«Credo.ru»
http://www.portal-credo.ru/site/?act=tv_reviews&id=77