Некий наставник предоставил
Ученикам своим самодеятельность. Сказано: «Пылайте сердцами и творите любовью».
Вернувшись, наставник спросил, что было сделано, как протекло творчество, и как
прекрасно пылала любовь.
Ученики ответили: «Мы не
поссорились».
- Но ведь я вас спрашиваю о
добротворчестве и об укреплении любовью.
- Мы не поссорились.
- Не ссорятся и на кладбище.
Я вас спрашиваю не о ссорах, которые вы уже давно предоставили диким зверям. Спрашиваю
о том, что сделано. Что помыслено доброго и неотложного? Что приложено в жизнь?
- Мы все-таки не
поссорились.
- Не хватало, чтобы вы без
меня начали сквернословить и дурно относиться друг к другу. У вас уже
достаточно одно сердце. Вы уже достаточно можете думать не о себе, но о других.
- Мы могли поссориться и не
поссорились.
- Оставьте навсегда ваши
рассуждения о ваших взаимных ссорах. Тот, кто говорит о том, что он не
поссорился, уже носит в себе зачаток ссоры. У человека добротворствующего вообще
нет ссоры даже в рассуждении. Повторяю, спрашиваю вас не о ссорах, но о
творчестве.
- Мы собирались и
беседовали.
- Это уже хорошо, если
беседы имели доброе последствие. Если беседы возвышали вас и побуждали к
усиленному добротворчеству.
- Мы много часов провели
вместе и часто возвышались духом.
- Прекрасно, если вместе
проведено много часов и пространство наполнено добрыми полезными мыслями. Были
ли эти мысли о вещах неотложных?
- Мы беседовали о разных
возвышенных предметах и в тишине гармонии возносились духом.
- Тишина очень хороша, если
она не напоминает тишину кладбища. Мы столько раз говорили с вами о действии,
что, кроме гармонической тишины, хочется знать, что было сотворено среди
окружающих.
- Мы старались всячески
сохранить свое настроение.
- Сохраняющий только себя и
не мыслящий о других — уже ограничивает себя. Что же в том, что мы только не
ссоримся, или только пребываем в тишине; если в соседних жилищах будет
свирепствовать пожар, то ведь вы не останетесь в тихих посылках, но устремитесь
к посильной помощи. Вы не будете отрицать, что вокруг много злых пожаров. Пламя
их может пожрать самое нужное. Что же будет, если мы сохранимся для тихой
беседы в то время, когда вокруг нас произойдут губительные разрушения. Кто
позволит нам думать лишь о самосохранении, когда стихийные бури сметают жилища
ближних. Тот, кто говорит: «Все тихо» — глубоко заблуждается. Наоборот, кругом
все гремит в столкновениях, и пространство вопиет о неслыханных ужасах. А вы
пребывали в тишине и достигли великого нахождения — не поссорились. Дорогие
мои, не будем подражать кладбищу. Не будем заимствовать с кладбища никаких
настроений. Вам сказано: «Пылайте сердцами — творите любовью». Хотите, можете
сказать этот Завет наоборот, и он все же останется таким же нужным и неотложным.
И не думайте так много о себе. Как невод забросьте ваше помышление в даль, где
требуется всякая помощь, а более всего помощь духовная. Если мы добьемся только
того, что все будет тихо, и мы не поссоримся, то ведь в этом проявится много
самости. Кому же нужна будет такая тишина, и велик ли подвиг в том, что вы не
поссорились. Совсем не о том спрашиваю. Вам доверен огонь и чаша благая. А вы
стараетесь уверить, что все тихо и совершилось великое дело: вы между собою не
поссорились. Особенно все тихо на кладбище. Жители кладбища ушли от земных
ссор. Вы же лучше шумите, но сделайте.
25
мая 1935 г.
Цаган
Куре