СВЯТЫНИ ОТЕЧЕСТВА

Сокрытое чудо

 

 

8 декабря 1997 года исполнилось 60 лет со дня гибели отца Павла Флоренского. До сих пор мало кто знал, что с его именем связана одна из таинственных, загадочных историй – история сохранения Честной Главы Преподобного Сергия, одного из самых чтимых русских святых. Предание об этом долгие годы хранилось в семье Флоренских. Его-то и поведал нашему корреспонденту Павел Васильевич ФЛОРЕНСКИЙ – внук отца Павла и известный учёный, приложивший немало усилий для издания трудов своего деда.

 

- Сберечь от поругания Честную Главу Преподобного Сергия – это, конечно, подвиг. Как вам, Павел Васильевич, довелось узнать и сохранить эту историю, чтобы теперь, через нас, журналистов, поведать о ней почитателям церковных святынь?

Эту историю я «копал» с детства. Её участники и свидетели свято хранили данный ими обет молчания, так что узнать некоторые её подробности мне удалось только в самое последнее время, когда уже ушли в мир иной все, кто был связан клятвой. Но с начала – о том, как всё произошло.

В Лазареву субботу 1919 года (то есть накануне предпасхальной Страстной Седмицы) в дверь дома на Дворянской в Сергиевом Посаде постучали. Это к отцу Павлу пришла соседка, прихожанка, и рассказала ему об услышанном телефонном разговоре, который её зять вёл с Москвой. Речь в нём шла о готовящемся перед Пасхой глумлением над Мощами Преподобного.

Учительствовавший в Загорске Сергей Алексеевич Волков¹ (кстати один из тех немногих, кто не оставлял нашу семью своим вниманием) рассказывал: эта женщина умоляла отца Павла «что-то сделать», протестовать, но Флоренский в ответ только отводил глаза в сторону и что-то невразумительно говорил о том, что надо, мол, смириться, что надо молиться…Его собеседница была явно недовольна.… В таком виде этот рассказ и сохранился в воспоминаниях, хотя на самом деле, по всей видимости, отец Павел сразу же поспешил в Лавру, где в келье её наместника, архимандрита Кронида, прошло тайное совещание, участником которого, помимо отца Павла и отца Кронида, был член Комиссии по охране памятников истории и старины Троице-Сергиевой лавры Ю.А.Олсуфьев; и, предположительно, члены Комиссии граф В.А.Комаровский, а также С.П.Мансуров и М.В.Шик, ставшие впоследствии священниками. Тогда же, после того келейного совещания, эти люди тайно вошли в Троицкий собор, где, сотворив молитву у раки с Мощами Преподобного, отделили от них Главу Святого, вместо которой положили голову погребённого в Лавре князя Трубецкого. А Главу Преподобного схоронили в ризнице. Все участники этого действа связали себя, по-видимому, страшным обетом молчания, которого никто из них никогда не нарушил.

- А что произошло дальше?

- В ризнице эта часть Мощей хранилась недолго – только до 20 апреля 1920 года: в тот день Лавра была закрыта. Накануне граф Олсуфьев извлёк святыню из ризницы, поместил её в дубовый ковчег, который перенёс в свой дом на улице Валовой в Сергиевом Посаде. В 1928 году, когда по городу прокатилась волна арестов, ковчег со святыней Олсуфьев закопал у себя в саду. В 1933 году, уже после ареста отца Павла (а графу Олсуфьеву пришлось бежать из Посада и скрыться в Нижнем Новгороде), в тайну святыни посвятили и Павла Александровича Голубцова, будущего владыку Сергия – епископа Новгородского и Старорусского. Я был с ним хорошо знаком: он был моим духовником.

- Он-то и поведал вам эту тайну?

- Нет, что вы! Он, как и все, молчал. И только иногда, по каким-то его проговоркам, я догадывался, что он знает что-то необыкновенное. Расскажу вам о владыке Сергии, это очень важно. Видимо, Богу было угодно, чтобы именно через него являлись миру хранимые от поругания мощи святых. Именно при нём, в конце 50-х – начале 60-х Новгородский краеведческий музей вернул Церкви мощи святого Никиты Новгородского. Владыка, когда он обтирал их розовой водой, увидел кровь, которая запеклась на виске нетленной Главы святого. Эта кровь на мощах – свидетельство свершившегося чуда: она, видимо, выступила здесь тогда, когда кто-то их кощунственно ударил.

В связи с мощами Никиты Новгородского, по воспоминаниям владыки Сергия, произошла и другая история. Однажды к нему пришла прихожанка и принесла палец, оторванный от мощей святого. «Откуда он у тебя?» - спрашивает владыка. «Да он, - говорит, - у меня во время войны оказался. Тогда в Новгороде стояли немцы. Они зашли в музей, разглядывали там мощи. Один отломил от них палец, а другой отобрал его, отругал и вернул святыню мне: «Он, мол, протестант, ничего не понимает, а я – католик, я-то понимаю, что это святыня. Возьми, сбереги». Так вот, потом, когда музей вернул Церкви мощи Святого, владыка приложил к ним возвращённый палец, а жилку от него благоговейно отстриг ножницами и передал тогдашнему Патриарху – Алексию (Симанскому). Кроме мощей Никиты Новгородского, он получил ещё и частицы мощей апостолов Петра и Павла, принадлежавших погибшему в Новгороде немцу: эти крошечные частицы были запаяны в воске и прилеплены к бумажке. Словом, епископ Новгородский и Старорусский был человеком, к которому святыни стекались сами, давались ему в руки. Так что не случайно он, владыка Сергий, оказался одним из немногих, кто погребён в самой Лавре, у алтаря Святодуховской церкви.

-А чем вообще объясняется столь благоговейное, трепетное отношение к мощам?

-Вся эта история, которую я вам рассказал, имеет более серьёзный смысл, чем простое уважение к святыне. Когда-то Л.Н.Гумилёв так объяснял мне закон энтропии: «Энергия тратится, теряется, всё осредняется и разрушается. Чтобы жизнь продолжалась, нужна подкачка энергии, энергии божественной. Физически нас обогревает солнце, а духовно? Мы можем не только ощущать излияние на Землю божественной энергии, но и видеть, как она становится – веществом Тела и Крови Христовых, в которые обращаются хлеб и вино в момент их пресуществления в таинстве Евхаристии. Говорят, что Земля разрушится, если хотя бы один день и хотя бы в одном храме не будут служить литургию». Так вот, чаша со Святыми Дарами, поставляется на антиминс – то есть плат с мощами. Следовательно, обращённые к апостолу Петру слова Христа («Ты камень, на котором Я воздвигну Мою Церковь») имеют не только символический, но и буквальный смысл: без мощей невозможно пресуществление, невозможна сама литургия.… Следовательно, существование мощей – это возможность Земле быть. Поэтому их уничтожение – это одно из самых страшных преступлений или несчастий, в том числе и экологических. В этом смысле то, что совершили отец Павел и его сподвижники, обретает поистине космическое значение.

- Возвратимся же к той истории. Что стало с Главой Преподобного Сергия, когда Павла Голубцова, будущего епископа, посвятили в её тайну?

- Он успел тайно перенести ковчег со святыней из олсуфьевского сада и сокрыть его в окрестностях Николо-Угрешского монастыря под Москвой. «Когда я её нёс, она казалась мне необыкновенно тяжёлой», - рассказывал он своему однокурснику по семинарии – будущему митрополиту Питириму (Нечаеву)… А уже после войны, вернувшись с фронта, П.А.Голубцов перенёс ковчег в дом Екатерины Павловны Васильчиковой², которая и оставалась последней хранительницей святыни до тех пор, пока Глава не вернулась, наконец, в Лавру. Когда я попытался расспросить Екатерину Павловну об этой истории (вскоре после нашей встречи она скончалась), она пришла в ужас: откуда мне известно о тайне?

- Выходит, что Глава Преподобного Сергия, как великая святыня, передавалась от одного хранителя к другому.… Когда же она всё-таки вернулась в Лавру?

- Произошло это после войны, в 1946 году. На Пасху, 21 апреля, Лавра была вновь открыта, а вскоре Мощи Преподобного были возвращены монастырю. Тогда же – тоже втайне Е.П.Васильчикова возвратила Патриарху Алексию I Главу Преподобного, и Патриарх благословил возложить её в раку на её место. Так завершилась эта история, окончания которой не довелось узнать её вдохновителям и исполнителям – ни архимандриту Крониду, ни погибшему почти день в день с ним отцу Павлу.

- Сохранились ли какие-нибудь иные, кроме устных преданий, свидетельства достоверности этой истории?

- По семейным легендам, дед записал её, эту историю, по-гречески на листке бумаги, который нам, однако, так и не удалось обнаружить в его архиве. Игумен Андроник (Трубачёв) обмолвился об этом эпизоде лишь мельком, буквально в одной фразе своего предисловия к первому тому сочинений Флоренского. Об этой истории рассказала Т.А.Шустова (5 декабря 1997 года в «Российской газете»). Ну а я … я только тогда, когда всё до конца прояснилось, понял, около каких сокровищ «информационного золота» я рос! Только тогда-то я понял, какие люди, хранители какой тайны, меня окружали! Впрочем, существует одно – и важнейшее!- доказательство подлинности всего того, о чём я вам рассказывал. Дело в том, что в старости Преподобный Сергий страдал болезнью костей, отчего верхний его позвонок прирос к основанию черепа. Так вот, чтобы отделить от Мощей Честную Главу, отцу Павлу и его сподвижникам пришлось применять церковное копьецо, каким из просфоры вырезается частица, которая потом опускается в чашу причастия и становится Телом Христовым. Это самое копьецо и оставило на Мощах мету-стигмат, по которой можно с абсолютной точностью доказать принадлежность Главы остальным Мощам.

Этот гениальный ход напоминает тот фрагмент из «Иконостаса» Флоренского, где он рассуждает о гравюре. Гравюра, говорит он, в собственном смысле слова совсем не то, что мы называем гравюрой. Гравюра – это не отпечаток на бумаге, а то, что вырезано на дереве или металле. А отпечаток – это уже иное, что может служить доказательством подлинности самой гравюры. Аналогично – в качестве завета – ломали монету, а потом, когда разломившие её люди находили друг друга, они соединяли в одно целое разломленные половинки. Так и здесь: метки от копьеца на позвонках и на Главе Мощей святого являются доказательством их единства. Таким образом, рассуждения деда пригодились уже в качестве мистического и неоспоримого доказательства – пригодились много десятилетий спустя. Возможно, это было не делом случая, а заранее просчитано и подготовлено дедом.

- Известно, что вы приложили немало усилий, чтобы попытаться установить место погребения отца Павла Флоренского. Будет ли производиться перезахоронение?

- Знаете, а может быть не стоит заниматься перезахоронениями? Хотя это сейчас и принято. Там, в братской могиле, где покоится отец Павел, он лежит вместе с другими – такими же, как и он, мучениками – братьями по гибели. Так имеем ли мы право тревожить этот их вечный и священный покой? Это же святотатство! Хватит и фарса со скелетами, приписываемыми членам царской семьи!

- В записях отца Павла есть слова о том, что его начнут понимать через полвека. Как вы думаете, сбываются ли теперь его предвидения? И не является ли теперешний интерес к его личности не более, чем модой?

- Модой? Да хоть бы и так. Мода – это, по сути, высший показатель признания. Крест на груди, бывает, тоже носят по моде, но в итоге он и сам оказывает духовное влияние на человека, хотя сам он об этом, может быть, и не подозревает. Так и здесь: имя Флоренского стало расхожим и оказалось в наши дни в ряду других, знаковых для нашей культуры имён. А то, что таинственное переплетено в нашей жизни с обыденным, - в этом и вся суть того, что мы называем чудом.

 

1 С. А. Волков. Последние у Троицы. М.- СПб., 1995.

2 Е.П.Васильчикова (1906 – 1994) после революции 1917 года отказалась покинуть Россию. В 1917 году её удочерил Ю.А.Олсуфьев. Незадолго до смерти Екатерина Павловна ушла в монастырь под Малоярославцем. Эти сведения сообщил редакции протодиакон Сергей Голубцов – хранитель ценнейшего архива по истории Троице-Сергиевой лавры. К сожалению, ему до сих пор не удаётся издать эти материалы. – Прим. ред.

 

 

Исполнивший завет

Комментарий протодиакона Сергея ГОЛУБЦОВА

 

Голубцов Павел Александрович, впоследствии архиепископ Новгородский и Старорусский Сергий (1906-1982) – один из главных действующих лиц той чудесной истории, о которой вы сегодня узнали, - был моим дядей. Я много лет собирал материалы по истории Троице-Сергиевой лавры и могу кое-что добавить к прочитанному вами.

Прежде всего - о той миссии, которую предначертано было исполнить П.А.Голубцову. Совершенно очевидно, что архимандрит Кронид и отец Павел Флоренский, спасая Пречистую Главу Преподобного, понимали, какая судьба их может ждать. И они не могли не думать о том, чтобы передать эту тайну тому, у кого было больше шансов уцелеть. Таким человеком и стал Павел Александрович Голубцов, сын профессора Московской Духовной академии.

Когда ему поручили его миссию?

Это могло произойти до 1930 года – до ареста П.А.Голубцова – или уже после 1933 года, когда он вернулся из ссылки, из Архангельской области; после ссылки он жил под Москвой и работал художником. Думаю, что вероятнее второе: до 1930 года он был слишком молод. Доверить ему святую тайну мог Ю.А.Олсуфьев, которого И.Э.Грабарь устроил в реставрационные мастерские. Потом он трудился в Третьяковской галерее – до ареста и расстрела в 1938 году. Они могли встречаться в Центральных реставрационных мастерских или в Третьяковке. Времени для встречи с П.А.Голубцовым было достаточно.

Будущий владыка Сергий остался единственным хранителем тайны. В 1941 году он ушёл на фронт, служил санитаром. Судьба сохранила его на бранных полях – и, демобилизовавшись, он исполнил дело, порученное ему. Много лет спустя, незадолго до кончины, владыка Сергий доверил тайну избранным из своих духовных детей. Они и донесли до нас эти удивительные подробности: П.А.Голубцов хранил священный ковчег на полке, за книгами; а переносил он из укрытия Главу Преподобного в простой, невзрачной сумке, для маскировки завернув ковчег в газету…

 

Записала О.ГАЗИЗОВА

 

© «Наука и религия», № 6, июнь 1998 г.